Искусство Сновидения

Мне казалось, что между мной и теневыми сущностями было некоторое сходство – хотя бы в том, что касалось нашего размера на этом уровне. Возможно, так было потому, что я судил о них по размерам моего энергетического тела, и эта соразмерность позволяла мне чувствовать себя с ними почти уютно. Пытаясь потом проанализировать свои воспоминания, я пришел к выводу, что не запомнил их вообще. Они были безличны, холодны, бесстрастны и в этом чрезвычайно подобны мне самому. На мгновение я забеспокоился, как могло так случиться, что моя неприязнь к ним длилась не более минуты и резко сменилась полным приятием. Может быть, это было естественным следствием процесса сновидения или результатом особого энергетического влияния, оказываемого на меня этими сущностями.

– Они очень приятные, – сказал я эмиссару, и в тот самый момент меня охватила волна глубокого ощущения дружбы или даже влечения к ним.

Не успел я признаться в этом самому себе, как темные тени, подобно толстым морским свинкам, засеменили прочь, оставив меня в полутьме.

– Ты направил в их сторону слишком много чувства и вспугнул их, – сказал голос эмиссара. – Чувство слишком тяжело для них, как и для меня.

Эмиссар как-то робко засмеялся.

Здесь мое сновидение прекратилось. После пробуждения моей первой реакцией было собрать чемоданы и отправиться в Мексику для встречи с доном Хуаном. Однако неожиданные события в моей личной жизни сделали эту поездку невозможной, несмотря на мои неистовые приготовления к отъезду. Кроме того, тревога, которая возникла в результате такой задержки, прервала мою практику сновидения. Я не прилагал усилий для их прекращения: невольно я столько внимания уделил конкретно этому сновидению, что просто знал, что если я не смогу добраться до дона Хуана, то нет смысла продолжать эту практику.

Перерыв, который длился свыше полугода, только увеличил мою зачарованность волшебством случившегося. Мне и в голову не приходило, что только мои собственные чувства заставили меня прекратить эту практику. Мне хотелось бы знать, будет ли достаточно просто желания ее возобновить. И как только я сформулировал для себя мысль о возобновлении сновидений, моя практика продолжилась, словно никогда не прерывалась. Лазутчик подобрал меня в том же месте, где мы расстались, и доставил прямо к тому видению, где я был во время моей последней встречи.

– Это мир теней, – сказал голос эмиссара, как только я прибыл. – Но, хотя мы и тени, мы все-таки излучаем свет. Мы не только подвижны, мы еще и являемся светом в туннелях. Мы представляем одну из существующих здесь разновидностей неорганических существ. Здесь есть три их разновидности: одни подобны неподвижному туннелю, другие подобны подвижной тени. Мы – подвижные тени. Туннели дают нам свою энергию, а мы выполняем их распоряжения.

Эмиссар прекратил говорить. Я почувствовал, что самое время спросить о третьей разновидности неорганических существ. Я также почувствовал, что, если я не спрошу, эмиссар сам этого мне не скажет.

– Каков третий вид неорганических существ? – спросил я.

Эмиссар кашлянул и хихикнул. Мне показалось, что это звучало так, будто наконец заданный мною вопрос доставил ему немалое удовольствие.

– О, это самая таинственная разновидность, – сказал он. – Она открывается нашим посетителям только в том случае, если они выбирают остаться с нами.

– Почему? – спросил я.

– Для того чтобы увидеть их, требуется большее количество энергии, – ответил эмиссар. – И предоставить эту энергию должны мы.

Я знал, что эмиссар говорил мне правду. Я также знал, что надо мной нависла угроза. Мной овладело беспредельное любопытство. Я захотел увидеть эту третью разновидность.

Эмиссар, видимо, осознавал мое настроение.

– Ты бы хотел увидеть их? – спросил он неожиданно.

– Непременно, – ответил я.

– Все, что тебе нужно сделать, – это громко сказать о том, что ты хочешь остаться с нами, – произнес он бесстрастно.

– Но если я скажу это, я должен буду остаться, ведь так? – спросил я.

– Естественно, – произнес эмиссар тоном предельной убежденности. – В этом мире все, что ты произнесешь вслух, становится реальностью.

Я не смог удержаться от мысли, что если бы эмиссар захотел хитростью заставить меня остаться, то для этого ему нужно было бы просто солгать. И я не смог бы отличить лжи от правды.

– Я не смогу тебе солгать, поскольку лжи не существует, – сказал эмиссар, вторгаясь в мои мысли. – Я могу говорить тебе только о том, что существует. В моем мире существует только намерение; ложь не содержит намерения, поэтому она не существует.

Я хотел возразить, что даже за ложью существует намерение, но еще до того, как я вслух выразил мое возражение, эмиссар сказал, что за ложью есть намерение, но то намерение не есть намерение.