Искусство сновидения

Я удерживал этот необычный пейзаж, боясь отпустить его, зная, что это в действительности сон, который исчезнет, как только я выйду из внимания сновидения. Но образы оставались даже тогда, когда мне показалось, что я вышел из внимания сновидения. Ужасная мысль пронеслась у меня в уме: а что, если это и не сон, и не обычный мир?

Испугавшись так, как может быть испугано только животное, я устремился опять в заросли листьев, из которых вынырнул. Под воздействием своего порыва я прошел сквозь листву дерева, огибая толстые ветки. Инерция этого порыва потянула меня прочь от дерева, и в один миг я очутился рядом с доном Хуаном у двери его дома в пустыне Соноран.

Я сразу понял, что снова нахожусь в состоянии, в котором могу нормально мыслить, но не могу разговаривать. Дон Хуан сказал, чтобы я не волновался. Он сказал, что наш дар речи подвержен очень сильным влияниям, и что периоды немоты — довольно распространенное явление среди магов, которые отваживаются заглядывать за пределы обычного восприятия.

В глубине души я чувствовал, что дон Хуан проникся жалостью ко мне и решил меня приободрить. Но голос эмиссара, который я ясно услышал в этот момент, произнес, что через несколько часов отдыха ко мне вернется не только дар речи, но и хорошее самочувствие.

Выспавшись, я по просьбе дона Хуана дал ему подробное описание всего увиденного и пережитого мной. Он предупредил меня, что понимание моего опыта на основе рациональных представлений невозможно. И дело вовсе не в том, что мой интеллект в каком-то смысле неполноценен, а в том, что это было происшествие, которое разум не может постичь просто по своей природе.

Я, естественно, возразил, что нет ничего непостижимого для разума. Положение вещей может быть неясным, но рано или поздно мыслящий разум прольет свет на все. И я действительно верил в это.

Дон Хуан с большим терпением объяснил, что разум — всего лишь побочный продукт привычного положения точки сборки; поэтому знание о том, что происходит в мире, здравомыслие, уверенность в себе — все эти предметы нашей гордости, то, что, как полагается, является естественным следствием нашей ценности — являются лишь следствием расположения точки сборки в ее обычном месте. Чем более жестко она там фиксирована, тем более мы самоуверенны, тем сильнее мы чувствуем, что знаем мир и способны предвидеть будущее.

Он добавил, что сновидение дает нам гибкость, необходимую для того, чтобы войти в другие миры, разрушая наше ощущение знания этого мира. Он назвал сновидение путешествием в невообразимые измерения; путешествием, которое, заставив нас воспринять все, что мы можем воспринять как люди, заставляет точку сборки выскочить из области человеческого и воспринять непостижимое.

— Мы снова вернулись к самому важному аспекту мира магов, — продолжают он, — положению точки сборки. Оно является одновременно проклятием старых магов и источником постоянных проблем всего человечества.

— Почему ты так говоришь, дон Хуан?

— Потому что все человечество и маги древности пали жертвой положения точки сборки. Человечество не знает, что точка сборки существует, и поэтому принимает последствия ее обычного расположения как нечто окончательное и неоспоримое. Что же касается старых магов, то они пострадали потому, что хотя и знали о точке сборки все, стали жертвой возможности ею манипулировать.

Ты должен избежать этих двух ловушек, — продолжал он. — Было бы очень плохо, если бы ты уподобился человечеству в своем неведении относительно точки сборки. Но будет еще хуже, если ты станешь так же цинично, как старые маги, манипулировать точкой сборки для достижения личных целей.

— Я все еще не понимаю, о чем ты говоришь. Какое это имеет отношение к тому, что я пережил вчера?

— Вчера ты посетил другой мир. Но если ты спросишь меня, где он находится, и я скажу тебе, что он — в положении точки сборки, ты снова ничего не поймешь.

По словам дона Хуана, мне грозила одна из двух роковых возможностей. Первая состояла в том, что я последую по пути человечества и столкнусь с дилеммой, когда мой опыт будет говорить мне, что иные миры существуют, а мой разум будет утверждать, что они не существуют и не могут существовать. Вторая — в том, что я приму разумные объяснения старых магов, в результате чего автоматически соглашусь с существованием других миров, а моя жадность заставит мою точку сборки удерживаться в позиции, создающей эти миры. В результате возникнет проблема, связанная с физическим уходом в эти призрачные сферы в погоне за могуществом и выгодой.

Мне нечего было сказать в ответ на его слова, но через некоторое время я понял, что я не должен непременно стать жертвой этих роковых возможностей, потому что полностью согласен с точкой зрения самого дона Хуана, несмотря на тот факт, что я не полностью представлял себе, с чем соглашаюсь. Согласие с ним было, скорее, чувством, пришедшим издалека, древней уверенностью, которую я потерял и которая теперь медленно отыскивала свой путь обратно ко мне.