Искусство сновидения

Мы меняли направление движения множество раз, но в каждом случае мои ощущения были похожими. Я начал было уже формулировать мысль о своей неспособности чувствовать, куда я двигаюсь, вверх или вниз, когда вдруг зазвучал голос эмиссара.

— Мне кажется, что тебе будет приятнее медленно ползти, а не лететь, — сказал он. — Можешь также попробовать перемещаться, как паук или муха, прямо, вверх или вниз, или вверх ногами.

Внезапно я приземлился. Было похоже на то, что, будучи невесомым, я внезапно обрел приземливший меня вес. Я не мог чувствовать стен тоннелей, но эмиссар был прав, сказав, что, ползая, я буду чувствовать себя более комфортно.

— В этом мире тебе не обязательно быть связанным тяготением, — сказал он.

Конечно, я и сам мог это понять.

— Тебе здесь также не нужно и дышать, — продолжал его голос. — И только для своего удобства ты продолжаешь пользоваться зрением, по привычке делая это так же, как в твоем мире.

Казалось, что эмиссар решал, продолжать ли ему говорить дальше. Он прокашлялся в точности как человек, прочищающий горло, и произнес:

— Зрение никогда не нарушается. Поэтому сновидящий все время говорит в своем сновидении с точки зрения того, что он видит.

Лазутчик втолкнул меня в тоннель направо. Он был несколько темнее других. На каком-то абсурдном уровне, он показался мне более уютным, чем другие, более дружелюбным или даже знакомым. Мне на ум пришла мысль, что я был подобен этому тоннелю, или он — мне.

— Вы уже встречались раньше, — произнес голос эмиссара.

— Извини, не понял? — сказал я.

Я понял его слова, но не знал, что он имеет в виду.

— Вы когда-то боролись друг с другом, и поэтому сейчас каждый из вас содержит энергию другого.

Я подумал, что в голосе эмиссара слышится злая нотка или даже сарказм.

— Нет, это не сарказм, — сказал эмиссар. — Я рад, что у тебя есть среди нас родственники.

— Что ты подразумеваешь под родственниками? — спросил я.

— Обмен энергией означает родство, — ответил он. — Энергия подобна крови.

Я потерял дар речи. Я ясно ощутил, как во мне шевельнулся страх.

— Страх — это нечто, отсутствующее в этом мире, — сказал эмиссар.

Из всего, что он сказал, только это не было правдой.

На этом мое сновидение закончилось. Я был так ошеломлен яркостью увиденного, поразительной ясностью и последовательностью сказанного эмиссаром, что не мог дождаться момента, чтобы рассказать обо всем дону Хуану. Меня удивило и насторожило то, что он не захотел слушать меня. Он так ничего и не сказал, но у меня было ощущение, что он считал все случившееся моим собственным индульгированием.

— Почему ты так ведешь себя со мной? — спросил я. — Ты мной недоволен?

— Нет, я не недоволен тобой, — сказал он. — Дело в том, что я не могу говорить об этой стороне твоего сновидения. Это исключительно твое личное дело. Я сказал тебе, что неорганические существа реальны. Теперь ты сам обнаруживаешь, насколько они реальны. Но то, что ты извлечешь из этого открытия, — это уже твое дело, твое личное дело. Когда-нибудь ты поймешь, почему я оставался в стороне.

— Но неужели ты не можешь ничего сказать мне об этом сне? — настаивал я.

— Я могу сказать только, что это был не сон. Это было путешествие в неизведанное. Могу добавить, что это было необходимое путешествие, но сугубо личное.

Затем он сменил тему разговора и принялся объяснять другие аспекты своего учения.

Начиная с этого дня, несмотря на мой страх и нежелание дона Хуана дать мне совет, я стал в своих сновидениях регулярно посещать тот губчатый мир. Я вскоре обнаружил, что чем больше возрастает моя способность наблюдать детали своих снов, тем искуснее я становлюсь в выявлении лазутчиков. Если я выбирал признание их в качестве чужеродной энергии, они некоторое время оставались в поле моего восприятия. Сейчас, если я выбирал превращать лазутчиков в отчасти знакомые мне объекты, они оставались даже дольше обычного, беспорядочно меняя форму. Но если я выбирал следовать за ними, громко провозглашая вслух свое намерение попасть в их мир, лазутчики неизменно переносили мое внимание сновидения в мир, лежащий за пределами моего обычного воображения.

Дон Хуан сказал, что неорганические существа всегда испытывают потребность обучать. Но он не упомянул при этом, что они обучают сновидению. Он заявил, что эмиссар сновидения, будучи голосом, является идеальным мостиком между тем миром и нашим. Я обнаружил, что эмиссар представляет собой зачастую не просто голос наставника, но еще и голос умелого торгового агента. Он объяснял мне снова и снова, в нужном месте и в соответствующее время, преимущества своего мира. Однако он также преподал мне неоценимые уроки сновидения. Слушая его объяснения, я понял, почему маги прошлого отдавали предпочтение практическим занятиям.