Искусство терять

(Был большой пункт В во второй главе, но она никогда его не перечитывает. Он касается горнодобывающей промышленности и эксплуатации месторождений угля, которые Франция отказалась отдать новому независимому государству. Наима не вчера родилась и знает: колонизация вовсю продолжалась подпольными путями. Слово «Франсафрика» она встречает в газетах, с тех пор как научилась их читать. Она, однако, отмечает, что пункт В и его статьи об экономическом сотрудничестве занимают в Эвианских соглашениях больше места, чем меры, которые якобы защищали ее деда. Отмечает и только, с обманчивой легкостью, которая говорит о многом без всяких комментариев.)

III. ОБ УРЕГУЛИРОВАНИИ ВОЕННЫХ ВОПРОСОВ

Французские вооруженные силы, личный состав которых будет постепенно сокращаться после прекращения огня, отойдут к границам Алжира к моменту вступления в силу самоопределения; личный состав будет сокращен в срок двенадцать месяцев от самоопределения до восьмидесяти тысяч человек; репатриация этого личного состава будет осуществлена по истечении второго срока в двадцать четыре месяца.

– Алжир оставляет за Францией военно-морскую базу в Мерс-эль-Кебире на период в пятнадцать лет, возобновляемый по соглашению между двумя странами;

– Алжир также оставляет за Францией право пользования аэродромами, полигонами и военными объектами, которые ей необходимы.

IV. ОБ УРЕГУЛИРОВАНИИ РАЗНОГЛАСИЙ

Франция и Алжир будут решать возникшие спорные вопросы путем мирного урегулирования.

• • •

Хамид бежит по дороге, весь в поту, а колени так болят, будто ноги вот-вот отвалятся.

– Пойдешь в магазин, дашь Хамзе деньги и вернешься, – взял с него слово Али. – Не задерживайся по дороге, не останавливайся.

Хамид обещал и бежит со всех ног, несмотря на свинцовое солнце. Его пьянит ощущение собственной скорости. Внезапно на дороге появляется человек и протягивает руки, чтобы остановить мальчика. Хамид замедляет бег, чувствуя, как ему в ноздри ударил запах собственного пота.

Человек посреди дороги улыбается. У него красивые белые зубы, обрамленные черно-рыжими усами и бородой. Они как будто спят там, в уютном гнезде.

– Ты сынишка Али?

Он, кажется, очень рад, что встретил его. Хамид кивает.

– Выполняешь поручения отца?

Снова кивок. Улыбка становится шире.

– Тогда выполни заодно и мое.

Хамид еще раз кивает, подпрыгивая на месте. Он надеется, что это не слишком надолго. Ему хочется снова бежать, так быстро, чтобы обогнать запах собственного тела.

– Скажи своему отцу, – медленно выговаривает человек, проводя пальцем по горлу, – что очень скоро мы снимем с него шкуру.

Он произносит эту фразу с улыбкой, вроде бы не пытаясь напугать мальчика, как будто речь о чем-то приятном, что наверняка произойдет. Много лет спустя Хамид все еще будет раздумывать, чего хотел этот человек – помочь им избежать обещанного ножа, или просто разделить с ним кусочек столь лучезарного будущего, уготованного ФНО для всех. Вот так это будет, раз-два, спасибо.

Какая-то часть его упорно хочет, чтобы этого последнего вестника послал ему Юсеф – во имя былых веселых денечков у реки.

Хамид повторяет отцу слова улыбчивого человека, ловя малейшую дрожь на его лице. Ему хочется, чтобы Али отмахнулся от угрозы и продолжал спокойно пить кислое молоко, невозмутимый и царственный. Но Али побледнел и со стуком поставил стакан на стол.

– Кто это был? – спросил он.

Сам того не сознавая, он схватил Хамида за ворот и трясет. Маленькая Далила закрывает руками глаза.

– Кажется, один из сыновей Фарида, – лепечет Хамид.

Али кривит рот в презрительной усмешке:

– Это он тебе сказал? Он хочет мстить за страну? Марсианин! Поверил в независимость, когда были подписаны соглашения! А теперь выпячивает грудь и говорит, что одолел Францию. Да он бы отца с матерью продал Франции, если бы Франция захотела!

В последовавшие годы Хамид не раз услышит это слово: марсианин. В конце концов он поймет, что так называют тех, кто присоединился к ФНО в марте, когда были подписаны соглашения. Но пока оно не ассоциируется ни с чем, даже с зелеными светящимися человечками, которых он увидит потом на страницах комиксов. Это просто обидное слово, зыбкое и лишенное смысла.

Свистящий над остатками ужина шепот Джамеля, Хамзы и Али долетает сквозь стены до детей, которым совсем не до сна.

– Это твоя вина, Али. Твоя вина, брат. Зачем всем говорил, что ты за французов? Теперь ФНО придет сюда, и нас всех убьют.

– Ты бредишь, – отвечает Али. – Я никогда не говорил, что я за французов, и не прикасался к оружию. У них нет никаких причин держать на нас зло. Меня просто спрашивали про семьи с гор, и я отвечал. Говорил: такой-то кузен такого-то. Но это и так все знали. Меня просили: расскажи нам про такое-то место, и я рассказывал про место, объяснял, где ручей, где скалы. Но и только. Я не предатель.