Искусство требует жертв. Как снять видеоклип

– Идея пришла мне в голову вчера вечером, – сказал Витька, покончив с первым куском. – Вернее, сегодня ночью. Кошмар мне приснился. И я придумал историю.

– Ижлажай, – через набитый рот пробормотал Жмуркин.

– Излажаю, – Витька приступил ко второму куску. – Значит, так. Рассказываю по порядку и все как представляется мне в голове. Клип начинается так. Полная луна. Вдруг вспышки красного – бац-бац-бац! Можно брызнуть кетчупа! Звериный рык. Сверху по экрану вниз ползет густо-красное. Темнота. Потом страницы книги, готический шрифт. Страницы разорваны длинными порезами, похоже на разрывы от когтей. Дальше кузница. Но не старинная, а более-менее современная, с потолка свисает лампочка, на стенах инструменты. Рядом с инструментами чертеж. Чертеж камера берет крупно. Это меч. Длинный роскошный меч. Мимо объектива проносится кувалда. В кадре появляется кузнец. Да, кстати, кузнецом будет Генка. Голый по пояс, на лбу кожаная лента. Хорошо бы, чтобы кузнец был лысым…

– Я не побреюсь, – запротестовал Генка. – Ни за что!

Жмуркин оценивающе посмотрел на и без того короткую прическу Генки и сказал:

– Искусство требует жертв. Впрочем, там посмотрим. Ты пока продолжай.

– Продолжаю. Кузнец достает из горна кусок металла. Кует, то и дело поглядывая на изображение меча. По спине кузнеца катится трудовой пот. Кадр меняется. Большая пустая комната. Даже не комната, а скорее помещение. Посередине воин с мечом, один в один напоминающим меч на чертеже кузнеца. Воин делает мечом выпады и разнообразные фехтовальные движения. В углу помещения ученый, он в длинной черной мантии и в длинном плаще, больше всего подойдет на эту роль… Ладно, потом. Идем дальше. Рядом с ученым на большом штативе висит плакат с изображением чудовища. Это оборотень. Ученый наводит на него указкой. Воин подскакивает к плакату и протыкает его в районе сердца.

– Кто будет воином? – спросил Жмуркин. – Сильно подозреваю, что не я.

– Ты будешь ученым. Генка будет кузнецом. Мне остается быть воином.

– Скромно, – промурлыкал Жмуркин. – Весьма скромно…

И тут Витька почувствовал, что Жмуркину и Генке его история нравится. Жмуркин даже стал записывать что-то в блокнот.

– Рассказываю дальше. Следующая сцена. Снова мастерская. Кузнец измеряет штангенциркулем ширину лезвия у меча на чертеже, возвращается к своему молоту. Кует. Работает другими инструментами. Затем достает из жестяной банки щепоть какой-то травы и посыпает то, над чем работает. Вновь сверяется с чертежом. Затем – молодая луна. Следующий кадр – воин в комнате. Он снова усиленно тренируется со своим мечом. У ученого другой плакат – волк-оборотень тащит в чащобу красивую тетку. Воин делает выпад и отрубает оборотню голову. Ученый извлекает откуда-то из-под мантии горсть белого порошка и рассыпает его по воздуху… Мастерская. Кузнец сверлит, паяет, полирует. Работает маленьким молоточком. Глядит на чертеж меча. Поливает свое изделие вином, но cамого изделия до сих пор не видно…

Жмуркин остановил Витьку нетерпеливым жестом:

– Сейчас! Сейчас я продолжу! В небе луна. Она уже чуть больше, чем в прошлый раз, она растет, она движется к полнолунию! Луна над полями. Потом снова комната с воином. Воин продолжает тренироваться. У ученого плакат изменился – теперь это оборотень, которого распластали инквизиторы и пытаются вырезать из него человека. Воин размахивается и разрубает картину пополам. Затем сразу кузница. Мастер накладывает последние мазки на свой шедевр. Проковывает его, затем разрезает себе вену на руке и выпускает на нее кровь. Читает молитвы. Но что именно он изготовил, не видно. Снова воин. Воин разрубает последнюю картину на куски, заворачивает меч в мешковину и уходит. Луна полная. Мастер заканчивает меч и закаляет его в снегу…

– Не так, – ухмыльнулся Витька. – Все не так, Жмуркин. Вернее, не все не так, а часть. До того места, где воин разрубает последнюю картину. На ней изображен костер, на котором люди сжигают оборотня. К воину подходит ученый. У ученого в руке веревка, на ней амулет – нижняя челюсть волка. Мантия частично спадает, и оказывается, что у ученого нет руки, а половина тела изуродована страшными шрамами…

– Спасибо, – поклонился Жмуркин.