Искусство творения

— Сеять так, чтобы всходы появлялись букетами? По щепотке семян в каждую лунку?

Филиппов неуверенно цедил слова, смотрел в упор на Лысенко, готовый протестовать и немедля умолкнуть при первых же признаках грозы.

— Да, — спокойно ответил учитель.

— Какой в этом толк? — не сдержался Филиппов. — Растения задавят друг друга.

— Никто никого не задавит. Как вы себе представляете объем такого букета? С крупную свеклу?

— Меньше, конечно.

— Ну, с крупную морковь?

— Примерно.

— Площадь, которую отводят для семечек моркови, меньше той лунки, которую вы делаете для щепотки семян кок-сагыза?

— Нет.

— Значит, у наших растений будет достаточно питания. Каждый корень тем более получит свое, что между букетами вы оставите большое пространство.

«Тут что-то не так», — подумал помощник.

В расчетах Лысенко должна быть ошибка, уж он, Филиппов, доберется до нее.

— Из учебников известно, — настаивал он, — что если в лунку положить не одно семечко сахарной свеклы, а шесть или восемь, общий вес этих растений будет значительно меньше одного корнеплода, выращенного отдельно от других. Кто не знает, что теснота приводит к взаимному угнетению и ослаблению организмов?

Любопытно, что ответит на это Лысенко.

— Нельзя культурную свеклу, — легко отвел учитель возражение ученика, — ставить рядом с дикарем кок-сагызом.

Ученый любил такого рода дискуссии: в споре оттачивалась его собственная мысль и углублялась идея.

— Свеклу мы приучили расти в одиночку, теперь она в этом нуждается. Кок-сагыз, наоборот, привык к коллективу. Семена его веками падали рядом и развивались друг подле друга. Мне даже кажется, — после некоторого раздумья добавил Лысенко, — что эта близость полезна растению.

Ученый помолчал и заговорил о другом. Филиппов решительно повернул разговор в прежнее русло. Если Лысенко надеялся, что ему будет позволено играть чужим любопытством, он сильно ошибся.

— Вы еще что-то хотели, кажется, сказать? — напомнил ему аспирант.

Его взгляд выражал столько жадного любопытства, что ученому пришлось уступить:

— Обратили вы внимание на то, как скверно чувствует себя кок-сагыз среди чужих видов растений и как он мирится со своими, сколько бы их ни было вокруг него? Чем это объяснить? Как вы полагаете?

Нечего сказать — «объяснил»; одну задачу заменил такой же трудной другой.

— Совершенно очевидно, — продолжал учитель, — что между растениями данного вида существует взаимосвязь, которой нет между ними и другими…

Вот вам несколько примеров. Корни каучуконоса любят вентиляцию. Чем больше их друг подле друга, тем лучше взрыхляется ими почва и тем больше поступает воздуха к корням. Еще один факт. Кок-сагыз питает склонность к влажному грунту. Лишь в тесном кругу, там, где множество розеток тесно прикрывает листьями почву, влагу легче сохранить. Или такого рода пример. Растение, как вам известно, извлекает из минералов питание, растворяя и разрушая подчас целые скалы. И это осуществляется легче в компании. Дикие растения, — заключил он, — нуждаются в обществе — такова их природа. Учтите этот урок, смелей идите навстречу запросам растения, и вы получите тридцать центнеров корней с гектара.

Объяснения ученого доставили Филиппову удовлетворение и в то же время немного покоробили его. Как это ему самому не пришло в голову? Факты были у него перед глазами. Они лежали мертвым грузом, пока Лысенко их не оживил… За этими мыслями явились другие, исполненные иронии к другим и снисхождения к себе. Собственно говоря, ученый далеко не все разъяснил, главное осталось неясным. Он, Филиппов, мог бы ему возразить и даже немного поспорить. Мы затем лишь изучаем природу каучуконоса, чтоб извлекать из него каучук. Не будь у растения благодетельного свойства накапливать нужный нам материал, никто не стал бы гадать, что ему полезно, что вредно. Какая цена всему тому, что ученый здесь говорил, когда неизвестно основное: какими средствами усиливать накопление каучука в корнях? Делать так, как полагает Лысенко: путем направленного отбора вырастить вид с наиболее крупными корнями? На первый взгляд это просто и логично. Более крупные корни будут всасывать энергичнее минеральные продукты, пускать их по стеблю и листьям и оттуда получать органические вещества. Чем больше поступит из зеленых розеток питания, тем больше каучука будет в корнях.

Верен ли этот расчет? Можно ли свойства сахарной свеклы механически приписывать кок-сагызу? Мы знаем, что сахар откладывается в корнеплоде, как запас питательных средств растения. Может ли Лысенко уверенно сказать, что каучук — продукт питания кок-сагыза? Если верны утверждения, что каучук — отброс организма, что-то вроде патологии его, или правильна теория, что каучук — секрет против болезнетворных микробов, кто поручится, что хорошее питание умножит отложение каучука в корне, а не уменьшит его? Не слишком ли поспешил со своим заключением Лысенко?