Искусство учиться

Вы сконцентрированы на решении текущей задачи — не важно, будет ли это исполнение музыкального произведения, подготовка юридического или финансового документа, управление автомобилем или что угодно другое. Затем случается нечто непредвиденное. Возможно, ваша супруга возвращается домой; ребенок просыпается и начинает плакать; звонит босс с необос­нованными претензиями; у шедшего перед вами грузовика лопается шина. Характер концентрации определит вашу первую реакцию: если вы напряжены, заткнули пальцами уши и все тело сжалось в попытке сохранить концентрацию, значит, вы находитесь в твердой зоне, и обязательным условием продолжения выполнения задачи является содействие внешнего мира. Как сухостой в степи, вы очень хрупки и готовы сломаться под давлением. Этому есть альтернатива: вы спокойны, предельно сосредоточены и явно расслаблены; сохраняете безмятежное выражение лица, но внутри бушуют потоки сознания. Вы не противитесь протекающим в пространстве потокам и вовлекаете все проявления жизни в ваш ментальный поток. Мягкая зона отличается гибкостью, как пучок травы, который гнется от маленького ветерка, но способен пережить порывы урагана.

Еще один способ постижения смысла мягкой зоны состоит в изучении древней индийской притчи, которая долгое время играла большую роль в моей жизни. Человек хотел прогуляться по лужайке, но земля там была усеяна шипами. У него было две возможности: замостить собственную дорогу, пролегающую через лужайку, и окультурить природу и — надеть сандалии. Надевание сандалий — это внутреннее решение. Как и мягкая зона, такое решение не ставит достижение конечной цели в зависимость от содействия окружающего мира или огромной силы; скорее оно предполагает тщательную подготовку и культивируемую гибкость.

Мое отношение к проблеме борьбы с отвлекающими факторами начало формироваться с непоседливости десятилетнего мальчишки. В прошлой главе упоминалось, что по мере развития понимания шахмат и переключения на турниры взрослых партии стали намного более длительными — иногда продолжаясь по ­шесть-восемь часов. Детям трудно сохранять концентрацию так долго, и в юном мозге, находящемся под колоссальным прессингом, иногда происходят странные вещи. Как-то раз я упорно искал решение трудной позиции в турнирной игре в Манхэттенском шахматном клубе, когда в голове внезапно всплыла мелодия песни «Бон Джови», которую я слышал раньше в тот же день. Я попытался отмахнуться от нее и сосредоточиться на игре, но из этого ничего не получилось. На первый взгляд, забавная ситуация, но очень скоро музыка заслонила собой шахматы. Я оказался не в состоянии думать, наделал ошибок и проиграл.

Очень скоро эта проблема стала самой серьезной в моей шахматной жизни. Стоило услышать особенно прилипчивую мелодию дома или по дороге на турнир, и она застревала в голове иной раз на несколько дней. Кому-то покажется, что это пустяки, но для меня это была настоящая беда: я, одиннадцатилетний парнишка, сражаюсь с изворотливым противником, а мелодия из «Охотников за привидениями» звучит в голове. Чем больше я пытался заглушить ее и сосредоточиться, тем громче она звучала. Слишком молодой для самостоятельного решения этой проблемы, я остался с ней один на один; однако в последние годы, читая лекции по психологии эффективности деятельности, я обнаружил, что многие недостаточно стрессоустойчивые исполнители сталкиваются с той же проблемой.

Постепенно все больше и больше фиксируясь на раздражающей мелодии, я начал реагировать даже на те звуки, которые раньше едва замечал. В тишине турнирного зала отдаленный звук сирены скорой помощи или шепот зрителей могут показаться невероятно громкими. Тикающие шахматные часы превращаются в колокол, удары которого громом отдаются в мозгу. Проблема реакции на шум становилась все более острой, но внезапно я нашел ее решение. Участвуя в турнире в Филадельфии с мелодией Фила Коллинза, звучащей в голове, я вдруг внезапно понял, что могу думать в такт музыке. Мои мысли понеслись в ритме Коллинза, и я сыграл вдохновенную партию. После этого я решил взять быка за рога и начал вырабатывать в себе способность более устойчиво концентрироваться на игре. Стало ясно, что в соревнованиях высокого уровня не имеет смысла рассчитывать на то, что весь мир будет хранить тишину, поэтому остается только попробовать как-то примириться с шумом.