Искусство учиться

Этот новый подход к оценке фигур имел весьма интересное следствие: я начал понимать, что базовые постулаты об относительной ценности фигур вовсе не являются неизменными. Фигуры постепенно теряют свою идентичность. Я понял, что ладьи и слоны взаимодействуют лучше, чем ладьи и кони, а комбинация ферзя с конями гораздо эффективнее, чем ферзя со слонами. Мощь любой фигуры имеет относительный характер и зависит от таких переменных, как построение пешек и других фигур. Поэтому отныне, видя коня на доске, вы оцениваете его возможности с учетом расположения слона несколькими клетками далее. Постепенно шахматные принципы становятся более гибкими, и вы все лучше разбираетесь в неявных признаках качественного преимущества. Довольно скоро обучение становится менее догматичным: очень часто более сильным игроком оказывается тот, кто менее склонен к слепому следованию шахматным принципам. В результате возникает совершенно новый их тип — исключения из первоначальных принципов. Конечно, следующий этап — научиться воспринимать и использовать эти парадоксальные знаки точно так же, как на первом этапе обучения мы учили правила передвижения фигур по доске. Теперь сеть моих шахматных познаний включает принципы, модели и пакеты информации, мобилизуемые при помощи набора совершенно новых методов управления информацией и ее пакетирования. Изучение шахмат на этом уровне включает осознание некоторых шахматных парадоксов, выработку навыков спокойного восприятия противоречащих друг другу постулатов, понимание относительности шахматных истин.

Дальше становится еще интереснее. Мы приходим к тому, что психология начинает превалировать над техническими навыками. Любой классный игрок отличается глубоким пониманием сути игры, но великий шахматист отличается от классного игрока глубокой вовлеченностью, релаксацией сознания, что позволяет подсознанию беспрепятственно генерировать идеи. Это очень тонкое и зачастую неправильно понимаемое состояние ума, которое при правильном подходе обеспечивает тонкую интеграцию сознания в свободный поток подсознания. Главная идея состоит в том, чтобы передать ведущую роль от сознания к подсознанию без впадения в транс и утраты преимуществ ясности мышления, обеспечиваемой сознанием.

Определенную аналогию сознательному и бессознательному можно найти в механизме зрения человека. Допустим, сознание представлено зоной сфокусированного зрения, а бессознательное — зоной периферического зрения. Предположим, в настоящий момент вы читаете книгу. Что вы видите на ее страницах? Теперь попробуйте расслабить глаза и охватить страницу периферическим зрением; вы почувствуете, что воспринимаете гораздо больше информации, в том числе и находящейся на краях страницы. На следующем этапе постарайтесь рефокусировать глаза на странице, сохраняя при этом периферическое зрение. Этот навык некоторые мастера боевых искусств культивируют на случай борьбы одновременно с несколькими соперниками или других таких же непредвиденных обстоятельств. Если добиться полной релаксации сознания, можно сосредоточиться на каком-либо объекте, находящемся непосредственно перед вами, при этом сохраняя зрительный контроль над окружающей обстановкой. В соответствии с этими принципами шахматисты должны достичь свободного потока подсознания, при том что сознание будет по-прежнему играть ведущую роль, анализировать детали, систематизировать информацию и обеспечивать точные математические расчеты.

Большинство людей наверняка удивятся, если узнают, что гроссмейстер по сравнению с мастером спорта по шахматам (более слабым, но вполне компетентным шахматистом) зачастую сознательно ограничивает поле своего зрения. Иначе говоря, его мозг обобщает пакеты информации, позволяющие воспринимать намного больше при меньшем участии сознания. При этом его взгляд охватывает меньше объектов, но видит больше. Это и есть самое главное.