Искусство войны

— Армия может организовать все! — провозгласил проф.

— Знаете старый девиз? «Сложное мы делаем сразу, невозможное требует немного больше времени».

— Хм, не знал, но он мне нравится, — проф воззрился на меня с подозрением. — Почему это ты не хочешь рассказывать, как твои дела?

— Вы такой догадливый или уже успели поговорить с капитаном Стромболи?

— Догадливый. Докладывай.

Я кивнул, вздохнул и рассказал, как я жил эти несколько дней.

— Да-а, — потянул проф. — Ну, я уже это говорил, с тобой всегда что-то случается. Мне придется просто с этим смириться.

— Вот и хорошо, а то Стромболи уже грозился запереть меня в парке. Если бы вы с ним согласились… Плохи были бы мои дела.

— Вот и помни, что я могу это сделать.

— Р-рр!

Проф посмотрел на меня с веселым интересом:

— Война?

Я покачал головой:

— Гораздо хуже. Когда самурай почему-то не мог вызвать обидчика на поединок, он делал харакири у него на пороге. Это месть.

— Надо же, я сам подтолкнул тебя к изучению истории, — вздохнул проф. — Но это не в твоем стиле. Что-то вроде сдачи в плен еще до боя.

— Самураи не считали смерть поражением, иногда это могла быть победа.

— Брэк! А то мы с тобой никогда не остановимся.

— У вас просто кончились аргументы, — ехидно заметил я и увернулся: проф попытался меня поймать. Через пару минут ему это удалось.

— Ну и что? — спросил я отсмеявшись. — Розария больше нет, а все остальные колючие кусты слишком хлипкие, чтобы бросить туда меня. Выкопали бы пруд — не было бы проблем.

— Ты разве когда-нибудь предлагал его выкопать? — удивился проф.

— Конечно! Я даже яму для него сделал.

— Да, действительно, а я не понял. Это был такой новейший метод рытья прудов. А осколки от всех окон должны были украсить дно, — проф такой же ехидный, как я.

— Не-е, осколки — это ошибка эксперимента.

— Куда бы бросить этого болтливого типа? — пробормотал проф, взгромождая меня себе на плечо.

— Только не в терновый куст! — завопил я, дрыгая ногами.

— Я тебе что, братец Лис? Конечно, не в терновый куст. Пруд, говоришь… Обойдемся без пруда.

В результате я оказался в бассейне. За кроссовками потом пришлось нырять.

* * *

Вечером я написал Винсенто письмо с советом, как следует обойтись с воинственным братцем, и перекачал на диск наладонника всё, что собирался прочитать за этот месяц. Брать с собой тяжелый ноутбук глупо, считыватели, наверное, все захватят, а мой маленький красавец внешне от них почти не отличается.

Утром проф тепло попрощался со мной, но почему-то не захотел сам отвезти меня к месту сбора. Я удивился и немного обиделся, но виду не подал.

Я погладил перышки Самурая, почесал за ушком Геракла, погладил Диоскуров…

В элемобиле меня вез Фернан.

— Ты скоро будешь сдавать экзамены?

— Угу, — кивнул он.

— Удачи.

— Не слышу энтузиазма в твоем голосе, — насмешливо заметил Фернан.

— Ты хоть иногда появляйся, — потянул я жалобно.

— Ага, обязательно. Буду появляться и устраивать тебе медосмотр.

— Не-ет!

Мы засмеялись.

На посадочной площадке стоял большой аэробус, а вокруг довольно много народу. Фернан пожал мне руку и уехал, даже не выбираясь из машины. Что это со всеми сегодня?

Я подошел к толпе и понял: и проф, и Фернан поступили совершенно правильно. Мы же уже большие мальчики, и нам надо попрощаться со своими девочками, как-никак на пять недель уезжаем. Родители Алекса, например, были здесь, но провожали они Тони, а на старшего сына из деликатности даже не смотрели: он обнимался с Джессикой. Один только синьор Монкалиери стоял над душой Гвидо, как памятник самому себе. Он не этниец, что с него возьмешь?

Я заметил одноклассника Ларисы, с которым дрался весной. У него на шее висела Розита.

Мы с Ларисой не болтали: всё уже сказано, только стояли обнявшись, пока сержант не предложил мне решить, не хочу ли я остаться. Тогда я поцеловал Ларису в носик и забрался в аэробус.

Никогда не летал в аэробусах, и вообще никогда не ездил ни в каком нормальном транспорте, только боевые катера, боевые подлодки, бронированные элемобили…

Салон был разделен на отсеки, по шесть кресел в каждом. Гвидо, раньше всех сбежавший внутрь, «забронировал» нам один из них.

Тони сразу же прилип к иллюминатору: помахать маме с папой.

Шестым к нам подсел мой старый знакомец — «уменьшенный вариант Марио». Он тоже долго прощался со своей девочкой, и, когда он вошел внутрь, все остальные места уже были заняты.

Мы с ним обменивались враждебными взглядами. Лео был удивлен: он не знал, в чем дело, а Гвидо, как и Тони, смотрел в окно. Алекс тихо веселился пару минут, а потом сказал:

— Ладно, раз уж только я со всеми знаком… Представляю. Это мой одноклассник Роберто, тот самый, Лео, что посадил мне так понравившийся тебе фингал. Роберто, это мои друзья. Весной ты дрался с Энриком. Он у нас главный любитель покомандовать, но у него это неплохо получается, поэтому он до сих пор жив. Лео — лучший стрелок на всей Этне, и к тому же, скорее всего, ты не справишься с ним на боккэнах.

— Хм, — недоверчиво кашлянул Роберто.

Лео покраснел от смущения:

— Хотел бы я знать, почему ты до сих пор жив, главный болтун на всей Этне?