Искусство воскрешения

Христос из Эльки в помещении совсем не походил на себя же на свежем воздухе. Под открытым небом он проповедовал, словно диковатый пророк, и речи его искрились, как стихи ветхозаветных книг. Под крышей его тон смягчался, смирел, становился более наставительным. Так случилось и на этот раз. Полчаса он с интонациями директора начальных классов плел сдержанный монолог, подсыпая то трудового законодательства (эксплуатация человека человеком), то религиозных воззрений (Бог самолично, может, с нами и не говорит, зато, если присмотреться хорошенько, все кругом говорит о Боге: «Да вот хоть переливы холмов на закате»), то обвинений (про резню в школе Санта-Мария каждый должен помнить и понимать, что убивающий именем родины, Господа или любого общественного строя — никакой не патриот, не верующий и не идеалист, а просто-напросто проклятый убийца), то нравственных изречений («Важно, братья и сестры, не наше страдание, а то, как мы несем его по жизни»), и не забыл вставить парочку практических советов (дорогие сестры, не берите греха на душу — не подрезайте крылья курицам, они, горемычные, тоже имеют право летать; в тысячу раз лучше лишиться курицы, чем впасть в непростительную гордыню и исправлять содеянное Творцом). Закругляясь, Христос из Эльки в почтительной тишине произнес молитву, чтобы трудовое противостояние завершилось благоприятно для рабочих и особенно их близких, которым всегда приходится хуже всех. Вспомнив утренний рассказ Магалены Меркадо, заметил, как было бы чудесно увидеть наконец прииск с новыми нравами. Представьте, братья и сестры, пастырски журчал он, каково жить на прииске, где сеньор управляющий — истинный английский джентльмен, справедливый и беспристрастный; он снимает шляпу при встрече с рабочими и с забавным акцентом гринго учтиво говорит «спасибо-пожалуйста». Начальник сторожевых там — седой старец почтенной наружности, который никого не лупит ремнем, зато раздает детям мудрые советы по примеру дона Педро Агирре Серды, упокой Господи его душу, следовавшего во время нахождения на президентском посту счастливому лозунгу «Управлять — значит обучать». Хозяин пульперии — не прожорливый бабник и выпивоха, а импозантный господин, одетый во все белое; он не только велит продавцам никого и никогда не обвешивать и не обмеривать, но и возрождает добрый обычай одаривать покупателей под Рождество, к несчастью исчезнувший из лавок страны. И наконец, вообразите, братья и сестры, селитряной прииск, где оркестр не носит позорную кличку Литр-Банд, а состоит из членов евангелической конгрегации — поголовно трезвенников, — и после выступления музыканты прямо с эстрады гуськом отправляются к себе в храм, играя и воспевая хвалу Отцу Небесному, а за ними — их жены и детишки.

Под гром аплодисментов, крики «ура!» и «многая лета!» Христос из Эльки спустился со сцены и, пока в углу раздавали продукты, подошел благословить выживших в резне. Старик в черном сюртуке и кургузой шляпе, просидевший весь вечер неподвижно, что твой гипсовый бюст, единственный не поднялся на ноги, принимая благословение, а только пожал святому руку и удостоил легким кивком. Ведущий вначале представил ветерана как Олегарио Сантану — девяносто один год от роду, в школе Санта-Мария получил ранение в руку.

Христос из Эльки остался ночевать в профсоюзе. Перед этим рабочие с женами пригласили его в филармоническое общество, где устраивалась скромная вечеринка, «не беспокойтесь, Учитель, ничего такого, лимонад да киселек». Он все время просидел в углу, пытливо вглядываясь в танцующие пары. Раньше он никогда не бывал в филармонических обществах на праздниках — только читал проповеди, — и к тому же в жизни не танцевал. Не видел смысла.

— Аки агнцы на лугу скачут, — заметил он сидящему рядом.

По выходе с танцев, уже после полуночи, Христос из Эльки нос к носу столкнулся с падре Сигфридо. Священник, кажется, вышел из дома сеньора управляющего. Узрев проповедника, он впал в ярость и, сотрясаемый тиком, начал остервенело честить его вероотступником, богохульником, наглым самозванцем, самозванец и есть, ведь никто, кроме священника, не имеет полномочий свершать таинство брака ни над какой парой нигде в мире, а он не далее как сегодня утром якобы кого-то повенчал.

На вопли вскоре собрался кружок рабочих, не спешивших, впрочем, принимать чью-то сторону. Холостяки косо смотрели на проповедника, подозревая, что он хочет забрать их Магалену, а священника недолюбливали почти все за слишком уж частые походы в гости к управляющему. Христос из Эльки молча стоял и задумчиво поглаживал бороду. Наконец он вплотную подступил к падре Сигфридо и с обезоруживающим дружелюбием ответил, что господин священнослужитель, может, и разбирается в церковных законах, зато он, Христос, подчиняется непосредственно Божественному Наставнику, Предвечному Отцу, Единому, Альфе и Омеге.

— Ну, прочли и зазубрили вы все полагающиеся католику книжки; что с того? — не моргнув, промолвил он. — Я-то хожу по воде.

Развернулся и оставил падре захлебываться злостью.