102
По данным прокуратуры, число обвиняемых в получении взяток по СССР снижалось каждый год: от 3 291 чел. в 1948 г. до 2 499 в 1949 г., 1 903 чел. в 1950 г., 1 298 чел. в 1951 г. В 1951 г. оно составило меньше половины от показателя 1948 г. Количество обвиняемых в даче взяток также уменьшалось: от 3 080 чел. в 1948 г. до 2 716 чел. в 1949 г., 2 003 чел. в 1950 г., 1 863 чел. в 1951 г. См.: Там же. Ф. 8131. Оп. 32. Д. 58. Л. 115 («Докладная записка о работе органов прокуратуры по делам о взяточничестве за 1951 г.», 7 апреля 1952 г.).103
Там же. Оп. 29. Д. 27. Л. 2.104
Там же. Оп. 32. Д. 66. Л. 2 (докладная записка Г. Н. Александрову от прокурора следственного отдела Хивцова, 17 апреля 1951 г.).105
Там же. Д. 58. Л. 19 («Доклад о работе прокуратуры Московской области по борьбе со взяточничеством во втором полугодии 1951 года», направленный генеральному прокурору Сафонову, февраль 1952 г.). По словам Тимоти Колтона (Colton T. Moscow: Governing the Socialist Metropolis. Cambridge, MA, 1995. P. 758), население Москвы в 1947 г. составляло приблизительно 4 млн чел.106
Большинство этих дел касалось жилищных проблем – как правило, получения фальшивой прописки.107
ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 32. Д. 58. Л. 116 («Докладная записка о работе органов прокуратуры по делам о взяточничестве за 1951 г.», 7 апреля 1952 г.).108
Там же.109
Там же. Л. 132-134 (докладная записка, июнь 1952 г.).110
Там же. Л. 134.Глава 6
1
ГА РФ. Ф. 9415 (ОБХСС). Оп. 5. Д. 87. Л. 241-242 (письмо Д. Лебина начальникам республиканских, краевых, областных и городских управлений БХСС).2
По словам респондентов Гарвардского проекта интервью, кто-то мог предложить бутылку водки или другой существенный подарок начальнику или инженеру стройки за звание стахановца или ударника: HIP. Schedule A. Case no. 119. P. 5. Стахановцам полагались лучшие пайки по карточкам и ценные премии. О взятках, замаскированных под предоставление должностным лицам денег «в долг», предупреждал Вышинский. См.: Вышинский А. Я. Судебные речи. М., 1948. С. 27.3
Gellately R. Denunciations in Twentieth-Century Germany: Aspects of SelfPolicing in the Third Reich and the German Democratic Republic // Journal of Modern History. 1996. Vol. 68. P. 966. В данной главе под осведомителем понимается лицо, которое сообщает о нарушениях закона или плохом исполнении обязанностей государственному агенту или должностному лицу. Термины «осведомитель» и «информатор» употребляются как взаимозаменяемые. Подробнее см. более пространный вариант этой главы: Heinzen J. Informers and the State under Late Stalinism: Informant Networks and Crimes against «Socialist Property», 1940-1953 // Kritika: Explorations in Russian History. 2007. Vol. 8. No. 4. P. 789-815.4
О 1930-х гг. см.: Shearer D. Policing Stalin’s Socialism: Repression and Social Order in the Soviet Union, 1924-1953. New Haven, CT, 2009; Hagenloh P. Stalin’s Police: Public Order and Mass Repression in the USSR, 1924-1941. Baltimore, MD, 2009. Обзор административной истории политических преследований в 1920-х гг. см.: Finkel S. An Intensification of Vigilance: Recent Perspectives on the Institutional History of the Soviet Security Apparatus in the 1920s // Kritika. 2004. Vol. 5. No. 2. P. 299-320. Пример тайного милицейского надзора за одним видным украинским академиком см.: Shapoval Iu. The Mechanisms of the Informational Activity of the GPU-NKVD: The Surveillance File of Mykhailo Hrushevsky // Cahiers du monde russe. 2001. Vol. 42. No. 2/4. P. 207-230. О государственных практиках надзора и сбора информации в первые годы советской власти в сравнительном ключе см.: Holquist P. «Information Is the Alpha and Omega of Our Work»: Bolshevik Surveillance in Its Pan-European Perspective // Journal of Modern History. 1997. Vol. 69. No. 3. P. 415-450.