Искусство заключать сделки

Больше всего мне понравилась реакция на мои планы обозревателя Джорджа Уилла. Уилл всегда вызывал у меня симпатию, в том числе и за то, что никогда не боялся пойти против моды. «Дональд Трамп не всегда благоразумен, – писал Джордж Уилл. – Но, к счастью, человек не всегда руководствуется одним лишь благоразумием. Трамп, который верит, что чрезмерность тоже может быть достоинством, исполнен того же американского духа, как и рвущийся в небо силуэт Манхэттена, олицетворяющий брызжущую энергию идеи Республики. Трамп дерзнул утверждать, что супернебоскреб необходим, потому что он совершенно не нужен. Он верит в то, что архитектурные излишества – это хорошо для нас, [и] он, вероятно, попал в точку. Дерзость, нахальство, живость, стремительность – вот главные черты национального характера этой страны».

Очень сожалею, что Джордж Уилл не заседает в Комиссии городского планирования.

Прошло немного времени, и, к моему удивлению, оппозиция по отношению к проекту самого высокого в мире небоскреба стала постепенно ослабевать. Огонь критики сосредоточился на других элементах проекта, которые, как я предполагал, не должны были вызывать споров. В частности, архитектурный обозреватель Times Пол Голдбергер объявил настоящий крестовый поход против моего «Телевижн Сити». Всего через неделю после официального объявления о моих планах застройки Голдбергер опубликовал большую статью «Неужели последнее предложение Трампа – воздушный замок и ничего более?». Помимо того, что Голдбергер вообще не жаловал высотные здания, он выступал против несоответствия моего проекта архитектурному стилю соседних районов города.

Но именно это больше всего мне нравилось в проекте «Телевижн Сити». Я был убежден, что, если построить нечто, ничем не отличающееся от соседних городских районов, это будет огромной ошибкой. Именно с таких позиций я десять лет назад подошел к реконструкции отеля «Коммодор/Хайатт». Тогда район вокруг Гранд Сентрал буквально умирал, и единственной возможностью как-то оживить его было создание чего-то яркого, запоминающегося, будоражащего воображение. Облицованное зеркальным стеклом огромное сверкающее здание отеля выгодно отличалось от унылой старой застройки. Оно стало тем магнитом, который привлек тысячи людей, и в конце концов «Коммодор» завоевал успех. И вскоре даже те, кто критиковал его, признали, что он великолепен. Читая рассуждения Голдбергера, я будто вернулся на десяток лет назад, вновь переживая все перипетии той борьбы.

Не было ничего проще, чем снискать одобрение Пола Голдбергера и иже с ним, достаточно было сделать здания на вестсайдском участке вдвое ниже и более похожими на привычную предвоенную застройку. Только вся проблема заключалась в том, что это полностью выхолостило бы мою идею. Проект утратил бы индивидуальность, грандиозность – словом, все то, что делало его конкурентоспособным. Больше всего меня раздражало то, что критикам, которые сами никогда в жизни ничего не создали и не спроектировали, дарован карт-бланш высказывать свое мнение на страницах ведущих периодических изданий, тогда как жертвы их критики лишены возможности публично выступить в свою защиту. Впрочем, я мог раздражаться сколько влезет, это никоим образом не меняло ситуации. До тех пор, пока обозреватель публикуется в New York Times, его мнение всегда будет влиятельным, хочу я того или нет.

Весной 1986 г. предлагаемый мною проект застрял где-то в дебрях Комиссии городского планирования. Это главным образом объяснялось тем, что «чуткое» руководство мэра Коха привело городское правительство чуть ли не к полному параличу.

Кох сумел добиться эффекта прямо-таки ошеломляющего. Администрация, которую он возглавлял, была насквозь пропитана коррупцией и притом отличалась абсолютной, тотальной некомпетентностью. Бывшего мэра Чикаго Ричарда Дейли тоже обвиняли в коррупции, но он сумел пережить все скандалы только потому, что, по крайней мере, доказал свою способность грамотно управлять городом. Что же касается Коха, то при нем как никогда обострилась проблема бездомных, многие районы города оставались нетелефонизированными, дороги не ремонтировались, строительство тоннелей метрополитена застопорилось, десятки и десятки компаний покидали Нью-Йорк, чтобы перебазироваться в другие места, и все городские службы неумолимо разрушались, деградировали.