Ислам и мир: восток глазами классиков

Клянусь четой и нечетой,
Клянусь мечом и правой битвой,
Клянуся утренней звездой,
Клянусь вечернею молитвой:
Нет, не покинул я тебя.
Кого же в сень успокоенья
Я ввёл, главу его любя,
И скрыл от зоркого гоненья?
Не я ль в день жажды напоил
Тебя пустынными водами?
Не я ль язык твой одарил
Могучей властью над умами?
Мужайся ж, презирай обман,
Стезёю правды бодро следуй,
Люби сирот, и мой Коран
Дрожащей твари проповедуй.

Нурали Латыпов

Важно отметить, что «Подражания Корану» это не просто случайно избранные суры, но результат некой селекции, условно говоря, «естественного отбора» сюжетов, которые несут в себе не только религиозно-законодательные смыслы, но и философские проблемы непреходящего значения. Достаточно сказать, что девятый раздел «Подражаний» по сути философско-аллегорическая концепция обратимости времени, изложенная в суре II «Корова» (261 стих). Вот как она звучит в интерпретации Пушкина:

И путник усталый на бога роптал:
Он жаждой томился и тени алкал.
В пустыне блуждая три дня и три ночи,
И зноем и пылью тягчимые очи
С тоской безнадежной водил он вокруг,
И кладез под пальмою видит он вдруг.
И к пальме пустынной он бег устремил,
И жадно холодной струёй освежил
Горевшие тяжко язык и зеницы,
И лёг, и заснул он близ верной ослицы —
И многие годы над ним протекли
По воле владыки небес и земли.
Настал пробужденья для путника час;
Встает он и слышит неведомый глас:
«Давно ли в пустыне заснул ты глубоко?»
И он отвечает: уж солнце высоко
На утреннем небе сияло вчера;
С утра я глубоко проспал до утра.
Но голос: «О путник, ты долее спал;
Взгляни: лёг ты молод, а старцем восстал;
Уж пальма истлела, а кладез холодный
Иссяк и засохнул в пустыне безводной,
Давно занесённый песками степей;
И кости белеют ослицы твоей».
И горем объятый мгновенный старик,
Рыдая, дрожащей главою поник…
И чудо в пустыне тогда совершилось:
Минувшее в новой красе оживилось;
Вновь зыблется пальма тенистой главой;
Вновь кладез наполнен прохладой и мглой.
И ветхие кости ослицы встают,
И телом оделись, и рёв издают;
И чувствует путник и силу, и радость;
В крови заиграла воскресшая младость;
Святые восторги наполнили грудь:
И с богом он дале пускается в путь.

Главное, полагал лауреат Нобелевский премии по химии Илья Пригожин, запустить механизм парадокса времени, когда становится возможным «таинственное совпадение прошлого и будущего, истоков и конца». При этом он допускал, что «может быть, существует более тонкая форма реальности, охватывающая законы и игры, время и вечность». То, что мы находим в суре Корова, и то, что утверждает современная фундаментальная физика, по сути раскрытие тайн одних и тех же «законов и игр». Путник, который роптал на Бога, оказался вовлечённым в игру ускорения времени, а затем его мгновенного обратного течения. После урока, преподанного ему Аллахом, он, подобно Эйнштейну, мог сказать: «Для нас, убеждённых физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим – не более чем иллюзия, хотя весьма навязчивая».

Исмагил Шангареев