Исландские сказки

«Хорошо чёрту» („Gott á skrattinn“, JÁ V. 403)

— Хорошо чёрту, — сказала старуха, — может у огонька посидеть.

(перевод Тимофея Ермолаева)

E. Скупость и проделки (Nízka, hrekkir og sprettilræður)

Делай ближнему добро, но и себя не забывай (Gott er að gera vel og hitta sjálfan sig fyrir, JÁ II. 512–513)

Как-то раз один пастор, католик, наверно, читал своим прихожанам проповедь. Он внушал им, что надо делать добро ближнему и что дарящему воздается семикратно. Сидел в церкви парень, который жил неподалеку и был единственным сыном бедной вдовы. У вдовы была всего одна корова, а у пастора их было шесть. Вот возвращается парень домой и говорит матери, что коли дарящему воздается семикратно, то он подарит пастору их корову. Мать ни в какую, но сын не внял ее причитаниям, взял корову и отвел ее пастору. Обрадовался пастор и поблагодарил его за подарок.

А через несколько дней случилось так, что коровы пастора подошли к избушке парня. Тот увидел их и загнал в хлев.

— Видишь, — сказал он матери, — пастор-то оказался прав — вместо одной коровы к нам вернулось семь!

Вскоре приходит к парню пастух пастора и спрашивает, где пасторские коровы. Парень ответил, что о пасторских коровах он ничего не знает.

— Правда, пришли к нам семь коров, — сказал он, — но их моя матушка получила в награду за одну свою, которую подарила пастору. С какой же стати она будет их отдавать!

Пришлось пастуху отправиться домой ни с чем. Узнал про это пастор и поднял на ноги всех своих людей. Один за другим ходили они к парню, но тоже возвращались домой ни с чем. Наконец пастор отправился к парню сам и спросил, здесь ли его коровы. Парень ответил, что к ним и в самом деле пришли семь коров — мать получила их в награду за ту одну, что подарила пастору.

— А какой масти эти коровы? — спросил пастор.

Парень ответил все как есть.

— Значит, это мои коровы, — сказал пастор.

— Как же так, — возразил парень, — разве пастор не говорил сам в своей проповеди, что дарящему воздается семикратно?

И тогда пастор решил так: пусть коровы достанутся тому из них, кто завтра первый пожелает другому доброго утра. На том они и расстались.

Вечером, когда все легли спать, парень забрался на крышу пасторского дома, устроился как раз над тем окошком, у которого спал пастор, и пролежал там всю ночь. На рассвете парень слышит, как пастор зовет к себе служанку и говорит ей:

— А не прокатиться ли нам с тобой в Иерусалим?

— Отчего же не прокатиться, — отвечает служанка.

Скоро пастор вышел из дому. Парень мигом спрыгнул на землю и говорит ему:

— Доброе утро!

— Что ты здесь делаешь в такую рань? — удивился пастор.

— А я боялся, что вы в Иерусалим уедете! — ответил парень.

После этого пастор разрешил ему оставить коров у себя, а об Иерусалиме просил помалкивать.

(перевод Любови Горлиной)

Вот бы я посмеялся, будь я сейчас жив! („Nú skyldi ég hlæja, væri ég ekki dauður“, JÁ II. 513–514)

Как-то раз две бабы поспорили, чей муж глупее. Спорили они, спорили и решили наконец испытать их глупость на деле.

Приходит один из мужиков домой и видит: сидит его баба за прялкой и прядет, только кудели на прялке нету, да и нити на веретене не видно. Подивился мужик на такую работу и решил, что его баба рехнулась.

— Никак ты сдурела? — спрашивает он у нее. — Кто же это прядет без кудели, откуда ж у тебя нитка возьмется?

— А я и не чаяла, что ты мою пряжу разглядишь, — отвечает жена. — Уж больно она тонка. Хочу наткать из нее сукна да сшить тебе новое платье.

Обрадовался мужик, вот, думает, повезло: и жена попалась работящая, и новое платье у него скоро будет. Один день баба прядет, другой прядет, а на третий ставит кросны и начинает ткать. Только не видно на кроснах основы, снует челнок по пустому станку. Слушает мужик, как кросны стучат, и не нарадуется. А баба знай себе ткет да посмеивается. Потом она делает вид, что снимает тканину с кросен, валяет ее, как положено, раскраивает и шьет. Вот покончила она с шитьем и предлагает мужу примерить новое платье. А чтобы он его, упаси бог, не порвал, она делает вид, что помогает ему. Муж, бедняга, стоит нагишом, а ему мнится, будто на нем новое нарядное платье, и уж он рад-радехонек.

Теперь надо рассказать о второй бабе. Приходит ее муж домой, а она у него спрашивает:

— Никак ты захворал? На тебе лица нет!

Удивился мужик, а баба хлопочет — в постель его укладывает. Поверил ей мужик, что он захворал, лег и лежит пластом. А через несколько дней она его уж обряжать ладит.