Испанка

— Каждый вечер перед приходом дона Хозе приподнимайте эту вазу, и вы найдете под ней записку с моими инструкциями. Через три дня я приду опять сюда. Я ухожу, но вы не должны знать, каким образом, а поэтому я завяжу вам глаза.

— Завязывайте, — проговорила она с покорностью. Незнакомец вынул из кармана фуляровый платок, сложил его вчетверо и завязал глаза молодой цыганке.

— Считайте до полутораста, а затем можете снять повязку.

Гитана повиновалась, сосчитала и потом сдернула платок.

Незнакомец исчез.

— Это был сам дьявол! — проговорила суеверная цыганка и начала молиться.

На другой день Фатима в ожидании прихода дона Хозе вспомнила о китайской вазе. Она приподняла ее и нашла записку, на которой написаны были знаки, известные только испанским цыганам.

Кроме того, здесь находился маленький пакетик, запечатанный сургучом.

Фатима прочла следующее:

«Под страхом смерти проглоти порошок, находящийся в этом пакете!»

— Нет никакого сомнения, — прошептала она, — что я видела самого дьявола, который покровительствует мне. Предки наши ходили на шабаш и отдались ему… кто знает, не его ли я детище.

Суеверная цыганка высыпала порошок в рюмку воды, которую выпила залпом.

В это время в гостиной послышались шаги.

Она бросила записку в огонь и отворила дверь будуара.

— Здравствуй, моя милая, — проговорил дон Хозе, целуя молодую цыганку.

Он снял плащ и поставил на камин бутылку в плетенке.

— Что это? — спросила Фатима.

— Это мараскин, который я сегодня получил из Испании.

Он позвонил и велел вошедшему негру подать рюмок.

Прежде чем идти дальше, вернемся немного назад.

Накануне дон Хозе вышел от Фатимы в весьма мрачном настроении.

Эта женщина, которую он уже разлюбил, отдав сердце другой, эта женщина владела его тайной и может поступить с ним как с убийцей, если он бросит ее. Она сейчас угрожала убить его, если узнает об измене.

Дон Хозе употреблял тщательные предосторожности, отправляясь к цыганке: он переодевался работником с длинною бородою, выходил по черной лестнице через двор и возвращался тем же путем через кухню, где его ожидал лакей.

Лакей этот, по имени Цампа, жил у дона Хозе уже четыре года.

Перед тем Цампа был приговорен в Мадриде к смерти за убийство старухи со служанкой. Благодаря необыкновенной силе и ловкости, ему удалось убежать с самого места казни и укрыться в обширном отеле де Салландрера, который находился на этой же площади.

Вооруженная сила окружила отель и обыскала все его закоулки. Но тщетно: преступник исчез как призрак.

Спустя два дня дон Хозе, проснувшись, увидел пред собою человека — это был Цампа.

Он просил у него защиты, говоря, что будет слугой, который пойдет за него в огонь — и в воду.

— Я сбрею бороду, — проговорил он, — выкрашу свои рыжие волосы в черную краску, и тогда никто меня не узнает.

Дон Хозе увидел в Цампе человека, который в случае нужды сделается его наемником-убийцею и по одному его знаку зажжет Мадрид со всех четырех концов.

— Хорошо, — сказал он, немного подумав, — я сделаю тебя своим лакеем.

С тех пор между господином и слугою установилась некоторого рода дружба. Цампа знал все тайны своего барина, кроме отравления дона Педро.

Дон Хозе возвратился домой бледный и расстроенный.

— Ваше сиятельство, — обратился к нему Цампа, — вы, должно быть, поссорились с вашей красавицей. Вы так расстроены.

— Нет, так, маленькая неприятность. Но удивительное дело, что Фатима перестала мне нравиться.

— Это потому, ваше сиятельство, что вы любите другую.

— Быть может, и потому.

— К тому же Фатима — женщина, не получившая никакого образования, дикого характера, которая в припадке ревности может дойти до того, что кинжалом коснется вашего сердца.

— Этого-то я и боюсь.

— В таком случае, надо от нее избавиться.

— Это не так легко, как тебе кажется.

— Убить ее, и дело с концом.

Дон Хозе пристально посмотрел на Цампу.

— Ты вовсе не глупый малый, — сказал он.

— У меня есть отличный яд, привезенный с Маркизских островов; он убаюкивает человека в двадцать четыре часа.

Дон Хозе немного подумал и затем вдруг проговорил:

— Завтра мы возобновим этот разговор, а теперь я пойду спать.

Теперь читатель может догадаться, что заключалось в бутылке с мараскином, которую дон Хозе принес молодой цыганке.

Она сама откупорила бутылку и налила две рюмки.

В голове ее мелькнуло подозрение.

— За твое здоровье, — сказал дон Хозе и залпом выпил свою рюмку.

Подозрение Фатимы рассеялось, и она тоже выпила.

Вечер прошел обыкновенно, в нежных уверениях в любви.

Пробило полночь, и дон Хозе, поцеловав цыганку, удалился.

— Бедная Фатима, — прошептал он уходя, — тебе рано еще умирать, но что же делать!

Фатима, войдя в будуар, увидела пред собою вчерашнего незнакомца.

— Вы пили это? — спросил он, указывая на бутылку с мараскином.

— Пила, — отвечала она.

Незнакомец, не говоря ни слова, взял кусок сахару, обмочил его в мараскин и дал его попугаю, сидящему в углу на жердочке.

— Что вы делаете? — спросила в недоумении Фатима.