Испано-американская война

Город находится в сфере поражения наших орудий, из коих 8-дюймовые могут стрелять на 9.500 ярдов (8 верст), а 13-дюймовые еще дальше. Следовательно, суда смогут расположиться на расстоянии 8.000 ярдов (около 7 верст) и снаряды будут ложиться в центре города.

4-е. При изложении этих соображений мною руководит только чувство человеколюбия. Я не хочу больше гибели ни Ваших, ни своих людей.

5-е. Так как Ваше Превосходительство захотите спросить свое правительство, то я дал Вам длинный срок для того, чтобы получить ответ ранее возобновления военных действий.

6-е. Прошу ответа возможно скорее.

Shafter."

Так как и на это письмо последовал отказ, то 9 июля в 4 3/4 часа пополудни американские войска начали атаку города с юго-восточной и северной стороны, от San Juan и Sueno. Ружейный и артиллерийский огонь длился более часа; но атака американцев не отличалась решительностью, и испанцы удержали все свои позиции, потеряв 3 офицера ранеными и 6 убитых и 28 раненых нижних чинов. Одновременно и американская эскадра бомбардировала город.

Бомбардировка повторилась 11-го июля. В 6 часов утра американцы начали перестрелку в траншеях и бомбардировку города редким огнем полевых орудий. В 9 1/2 часа утра крейсеры New-York, Brooklyn, Texas и Indiana также открыли редкий огонь по городу. В два дня огнем американцев было разрушено 3 и повреждено 54 дома. Повреждения были незначительны, ибо снаряды не разорвались. Пострадали также блокгаузы Santa Jnes и San Antonio. Никто из жителей не пострадал, а потери в войсках были незначительны: 1 офицер ранен; нижних чинов: убит 1 и ранено 15.

В последующие дни американцы продолжали обстреливать город редким орудийным огнем.

14 июля генерал Шафтер снова прислал генералу Toral предложения сдать город и на этот раз они увенчались успехом.

Уже несколько дней защитники Santiago заняты были мыслью о капитуляции. Генерал Toral несколько раз телеграфировал маршалу Blanco о критическом положении гарнизона. Маршал настаивал, чтобы гарнизон прорвался, предлагая двинуть ему навстречу дивизию Holguin. Но это были только переговоры, предложения, настояния. Категорического приказания сделать вылазку и выйти из Santiago дано не было; равным образом не было сделано никаких распоряжений относительно дивизии Holguin. Если бы маршал, не справляясь с мнениями генералов Linares и Toral, прямо двинул дивизию Holguin к Santiago, то одно приближение ее вынудило бы американцев снять блокаду, ибо войска их были нравственно подорваны вследствие непривычки к климату, недостатков в продовольствии и медицинской помощи при страшном развитии болезней, да и тонкие линии американцев не имели даже резерва для противодействию этому удару. Постоянные ссылки на непроходимость дорог и недостаток продовольственных средств очевидно были преувеличены, ибо движение колонны Escario доказало, что для энергичного начальника нет препятствий; а испанский солдат так вынослив, неприхотлив, послушен, так привычен к этим дорогам и лишениям, что пройдет всюду, если его поведет энергичный начальник. Что касается до недостатка провианта, до невозможности собрать его в стране, то и этому верить вполне нельзя. Следовало, конечно, взять провиант с собой, как сделано было и в колонне Escario. Затем в тех местностях, где должна была бы пройти дивизия Holguin, было население, хотя и редкое. Оно жило и питалось и у него можно было бы достать провиант, конечно за хорошие деньги; в противном случае дивизия должна была бы достать себе продовольствие, хотя бы путем полного опустошения страны, отбирая его силой от мятежного населения.

12-го июля генерал Linares послал одновременно главнокомандующему и военному министру многословную телеграмму (приложение 2-е), в которой в высокопарных выражениях доказывал неизбежность и своевременность капитуляции.

Маршал Blanco ответил отказом и снова предложил гарнизону прорваться. Такой исход даже и без помощи дивизии Holguin имел очень много шансов на успех, а отчаянная попытка пробиться, прежде чем капитулировать, была святой обязанностью гарнизона, прямым долгом его начальников.