Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг.

Однако все эти мероприятия прошли без успеха, так как испанские офицеры были не в состоянии следить за своими войсками. То, что испанцы забивали домашний скот без разбора, по утверждению немцев, «шло вразрез с мерами, принимаемыми хозяйственным командованием для обеспечения мирного населения продовольствием, которое вследствие этого было поставлено под угрозу голода»[578].

Как следует из немецких документов, испанцы бесчинствовали не только в городе и близлежащих деревнях, но и на железной дороге. На рельсах были разбросаны внутренности убитых животных и прочие отходы. Издохших лошадей просто выбрасывали из вагонов, не закапывая. Иногда выбрасывали и полуживых лошадей. Все пустые постройки у железной дороги были загрязнены и повреждены.

Можно предположить, что гражданская война вызывает в обществе определенные анархические настроения. И нет особой разницы, где она проходит: в России в 1917–1921 гг. или в Испании в 1936–1939 гг. Некоторые немецкие зарисовки напоминают воспоминания о походах хлопцев батьки Махно или атамана Ангела: «Когда испанцам нужны были дрова, они без лишних церемоний срывали доски с построек. Как раз по этой причине пострадало и деревянное ограждение станции. Кроме того, постройки, в частности даже зал ожидания, были превращены в уборные. Внутри железнодорожных вагонов разводился огонь для приготовления украденных продуктов. За то, что это не повлекло за собой бесчисленное множество пожаров, нужно благодарить случай»[579].

Испанские союзники вермахта еще не вступили в бой, а в Берлин уже была отправлена депеша, из которой следовало, что «по причине описанного выше поведения испанские солдаты произвели крайне плохое впечатление как на немецкие войска, дислоцировавшиеся на этой территории, так и на местное мирное население. При подходе испанских солдат жители отдельно стоящих домов со страхом покидали свое жилье и искали защиту у немецких войск»[580].

Данная информация была передана по инстанциям в служебном порядке. Комендант гарнизона в Новосокольниках всячески подчеркивал, что «описываемые события соответствуют действительности. Грабежи и прочие нарушения общественного порядка начались уже тогда, когда на данную территорию прибыли первые испанские эшелоны.

Вскоре я был вынужден издать приказ о полном запрете входа в город для эшелонов и, в целях обеспечения выполнения запрета, попросить начальников эшелонов расставить посты на всех выходах с территории железнодорожной станции и отправить в город офицерские патрули. Копию этого приказа комендант станции передал каждому начальнику эшелона, прибывшего на станцию. Кроме того, в установленных случаях нарушения общественного порядка я лично подавал жалобы руководителям подразделений»[581].

Но результат всех этих действий оказался весьма скромным: «Все эти меры приводили только к смягчению описываемых обстоятельств. Сами офицеры оправдывали грабежи негативным отношением к советскому режиму, несмотря на то что среди краж были и совсем бессмысленные с этой точки зрения. Например, из домов выносили иконы, на территории станции практически все действующие стрелочные переводы были повреждены из-за кражи деталей»[582].

Если вдуматься в этот документ, то окажется, что испанские солдаты способствовали развертыванию партизанского движения в тылу вермахта, так как немецкие военно-полицейские структуры были вынуждены заниматься конфликтами, вызванными поведением нового союзника, а не антигитлеровским сопротивлением. Немецкий офицер отмечал: «К сожалению, я был вынужден задействовать подавляющее большинство предоставленных мне сил службы охраны общественного порядка для предотвращения грубейших случаев его нарушения, — сил, которые срочно требовались для борьбы с партизанами и прочими большевиками»[583].

Непосредственное начальство новосокольнического гарнизона располагалось в Витебске. Оно должно было докладывать уже непосредственно в рейх: «О недисциплинированности и нарушениях общественного порядка со стороны испанских частей, прибывших на станцию Но-восокольники, неоднократно поступали сообщения от местной гарнизонной комендатуры, причем у меня не было возможности из моего местоположения принять какие-либо меры.

Позорное поведение испанских войск, помимо материального вреда, нанесенного ими, особенно прискорбно потому, что эти испанцы носят серую немецкую военную форму и тем самым своим поведением уже значительно опорочили честь немецких вооруженных сил на оккупированной территории России»[584].

Естественно, все эти документы имели гриф «совершенно секретно» и «для служебного пользования». На словах, а особенно на страницах газет и журналов, должно было всячески подчеркиваться единство борьбы народов Европы против большевизма.

Окопная правда войны крайне неромантична: голод и вши, смерть и ранения, лютый холод зимой и удушающая жара с насекомыми летом. Испанская дивизия остановилась на Волхове. Впереди была советская линия обороны, а позади — русские деревни. Здесь они провели почти год.