Испанская дочь

Я села напротив доньи Соледад. Пока что я сама не знала, что именно ей скажу, но решила, что, когда знахарке предложат деньги за услуги, женщина станет со мной поразговорчивей. И все же – как я рассчитывала обмануть ведунью, заставив поверить, что я мужчина? И как перевести разговор на ее сына?

– Вы ведь не здешний? – доброжелательно справилась она.

– Нет.

– И что вас привело в эти края?

– Видите ли, – заговорила я низким голосом, – я писатель и приехал сюда в поисках кое-какого материала для своего романа.

Я старалась говорить медленно и размеренно, пытаясь удержать голос в самом низу доступного мне диапазона.

– И вам для этого понадобилась curandera, – улыбнулась она.

– Нет. Я пришел к вам по совсем другой причине. Более личного характера. – Я когда-то слышала, что лучший способ кого-то обмануть – это сказать лишь часть правды. – Дело в том, что я сейчас страдаю самой мрачной меланхолией. У меня нет ни малейшего энтузиазма делать то, что обычно мне доставляло удовольствие и радость. Иногда по утрам мне даже трудно заставить себя встать с постели.

Знахарка вгляделась в меня внимательнее.

– Да, в вас чувствуется какая-то глубокая печаль. Я это заметила, как только вы вошли. Вы потеряли кого-то близкого?

Перед мысленным взором у меня мелькнуло потрясенное лицо Кристобаля за мгновение до падения с кормы.

– Да.

Она понимающе покивала, зажигая на столе свечу.

Отчего мне вдруг ужасно захотелось расплакаться? Прямо здесь, перед этой незнакомой женщиной. Мало того – перед матерью убийцы Кристобаля. И ее успокаивающий голос, и полное сочувствия лицо, и тонкие хрупкие руки – все в ней словно побуждало меня раскрыться. И дело было не только в Кристобале и его жуткой кончине – причина крылась в том, что я была так далеко от родного дома и так одинока. Будь у меня, по крайней мере, дитя, которого мне так всегда хотелось – кто-то, кто всегда был бы со мною рядом! В иных обстоятельствах я бы обязательно попросила эту женщину помочь мне стать матерью.

– Потерять кого-то очень нелегко, – промолвила она. – Ваши чувства вполне естественны, сеньор…

– Бальбоа. Кристобаль Бальбоа.

Я немного сдвинулась на стуле. За приоткрытой занавеской я разглядела небольшой домашний алтарь с фигуркой Девы Марии размером с ладонь. Перед ней стояла маленькая фотография ребенка, которого, похоже, привели на первое в его жизни причастие. Одет он был целиком в белое и держал в руках четки и Библию. По обе стороны от снимка стояли в вазочках гардении и горели свечи.

– Можете ли вы мне дать какое-нибудь снадобье? – спросила я. – Что-то, что поможет мне улучшить настрой духа?

– Растение, несущее радость… – задумчиво произнесла она. Потом встала со стула и повернулась к полке, уставленной множеством банок. Из одной емкости женщина достала горсть сухой травы и завернула в обрывок газеты. – Это Hierba de San Juan, иначе – зверобой. Заваривайте с ним чай и пейте по полчашки дважды в день. Но не переусердствуйте, поскольку это сильнодействующее снадобье, и к тому же его трудно найти. – Она положила передо мною сверток.

О нет! Похоже, мой визит стремительно подходил к концу.

– А это ваш сын? – указала я на фото мальчика на алтаре.

– Как вы узнали, что у меня есть сын?

– Просто угадал. Очень милое дитя.

Знахарка оглянулась на фотографию.

– Он давно уже не дитя.

Вот она – моя единственная возможность!

– А что… с ним что-то случилось?

– Почему вы спрашиваете?

– Его фото на алтаре.

Женщина поколебалась с ответом.

– Он уже несколько недель как пропал. Но от местных властей мне толку никакого. Никому до этого нет дела.

– Я понимаю вас куда лучше, чем вам могло бы показаться, – честно сказала я.

Глаза ее вмиг наполнились слезами.

– Тогда, быть может, вы мне сможете помочь? – произнесла она с неожиданным отчаянием в голосе, с разом обнажившейся беззащитностью. – Вы производите впечатление светского человека. Вы явно умеете красивыми словами разговаривать с людьми. И, судя по вашему виду, у вас есть деньги.

– Но чем же я могу вам помочь?

– Здешние полицейские не хотят меня и слушать. Они говорят, что мой сын просто куда-то переехал, и что он-де уже взрослый, и они не желают тратить время на поиски того, кто не хочет, чтобы его нашли. Но вас они послушают! Я знаю, что мой Франко никуда не переехал. Он все свои вещи оставил здесь. – Она указала на небольшую кровать позади меня и приоткрытый шкаф с одеждой. – У меня нет денег, я не в состоянии кому-то заплатить, чтобы его нашли. Сами посмотрите, где я живу! После того, как наш дом сгорел, я осталась совсем ни с чем. – Она горестно покачала головой. – Я только знаю, что Франко никуда бы не уехал от той женщины.

– От какой женщины? – спросила я, едва сумев выдержать невозмутимый тон.

– Я не знаю, кто она такая, но знаю только, что она буквально сводит его с ума. Из-за нее он начал делать то, чего иначе ни за что не стал бы делать.

– Что, например?

Она спрятала взгляд.