Испанская гитара

Полет до Мадрида занимал около пяти часов; после того как пассажиров накормили обедом, Павел задремал. Что-то такое ему даже снилось, легкое, как безе или вот йогурт из старого анекдота про алкоголика. Приходит алкоголик в магазин и спрашивает у продавщицы – что это у вас там такое нежное, воздушное? Йогурт, говорит ему продавщица. Ах, йогурт, йогурт, вздыхает алкоголик и просит две бутылки водки.

Сны обычно к Павлу приходили, как эти две бутылки водки – тяжелые, звякающие в памяти, словно в авоське, и проснувшись, он очень хотел бы избавиться от похмелья, вызванного такими снами. Они взбаламучивали память, заставляли думать о том, о чем думать не следовало. И сегодняшний нестойкий сон в самолете был настоящим подарком – пока не прервался.

Павла разбудило хихиканье.

Двигатели исходили ровным гулом, в начале салона истошно орал чей-то ребенок, а рядом с Санниковым Маша Журавлева читала текст на экране своего ноутбука, бормотала и хихикала в кулачок.

От злости, что его разбудили, Павел посмотрел, что именно она читает – в линзах он видел очень хорошо. «Нисса была менее многословна, чем ее сестра, когда из лошади появился дракончик чорного цвета. Если дракончиком можно назвать огромного монстра с огромной пастью, длиннющими кожистыми крыльями, длиннющей огромной шеей, мощным телом, покрытым огромными чешуйками, длинным хвостом и сильными мощными мускулистыми лапами с длинными жолтыми когтями. Она просто онемела и не смогла двинуться с места».

Орфография, пунктуация, но более всего – неподражаемый стиль автора так поразили Павла, что он спросил, не подумав:

– Что это за ересь?!

– А? – Маша оторвалась от чтения и увидела, как попутчик смотрит на экран ее ноутбука. – А-а! Это я внештатным редактором работаю в одном издательстве, и мне присылают…

– Я не спрашиваю, кем вы работаете, – перебил ее Павел, – это что за ужас такой?

– Обычная литература для подростков, – ядовито отозвалась Маша. – А вы по утрам небось только Сартра читаете? А по вечерам Шопенгауэра, да?

Раньше Павел читал различную литературу, в том числе весьма специфическую, не пропуская ни одной новинки, а с тех пор как его жизнь дала крен, предпочитал биографии. Вот недавно биографию Черчилля прочел, например.

Все, о ком шла речь в этих книгах, уже померли давно и никоим образом не могли Павлу навредить.

– Литература для подростков – это Жюль Верн и Буссенар, – заявил он наставительно, хотя вовсе не желал с нею спорить – зачем время тратить, и так видно, что не большого ума девица. – В крайнем случае Вальтер Скотт. А не… дракон из лошади.

– Для журналиста вы выражаетесь более чем странно. А уж для охранника тем более.

Тут он вспомнил, что перед тем, как лететь, кормиться и спать, изобразил перед нею «паренька с раёна», а теперь глупо прокололся. Нет, не возьмут его в разведку, теперь точно не возьмут!

– Я контуженый, – буркнул Санников и отвернулся, и ему показалось, что девица снова захихикала – но над ним или над очередным пассажем неизвестного автора, Павел не знал.

До конца полета он больше с ней не разговаривал.

3

Помни, друг: тяжелее найти Друга, нежели подругу.

Лопе де Вега

Уже в аэропорту Маша забыла, что весь полет просидела рядом с недружелюбно настроенным господином, у которого явно с головой не в порядке, что работу так и не закончила и что прилетела сюда, вообще-то, не по сторонам глазеть. В аэропорту пахло чем-то удивительным – то ли такие пончики пекли в ближайшем киоске, то ли шлейф духов тянулся за пассажирами, складываясь из сотен ноток в потрясающий аромат, то ли уборщики побрызгали чем-то – но сразу стало ясно: аэропорт этот не свой, иностранный, а значит, путешествие уже началось.

Путешествие, в конце которого нужно отыскать ответы.

Представителей прессы встречала сотрудница «Эстрела-Тур» – загорелая почти дочерна, с выгоревшими на солнце волосами, от чего они казались мелированными, молодая женщина по имени Регина. Она здоровалась лично с каждым, проверяла фамилии по списку, ожидая, пока все получат багаж и выйдут в зону прилетов одного из терминалов громадного аэропорта Мадрид-Барахас. Группа постепенно собиралась, недружелюбный попутчик стоял чуть в стороне, как будто все это его не касалось, и Маша все косилась на него, пытаясь понять, что же это за тип такой.

Ей всегда были интересны люди – до одури, до самозабвения, иначе она не стала бы журналисткой. Маша Журавлева обожала брать интервью, писать о том, как одна звезда встретилась с другой звездой, и потом они устроили звездную свадьбу, и дети у них тоже получились отличные, звездные. И сейчас Маша поглядывала на мрачного мужика (про таких раньше говорили, что в плечах у них косая сажень), наголо бритого, в черных зеркальных очках а-ля Арнольд Шварценеггер, и думала, каких только людей не заносит в журналистику.

Надо же, охранник, а статьи пишет. Чудны дела твои, Господи.