Испанская новелла Золотого века

Ее слова немного успокоили мое сердце, и я целовал ей руки, благодаря за обещанную милость. Назавтра они уехали, а я остался и был словно путник, застигнутый внезапно ночью в горах, среди отвесных и лесистых скал. Ее отсутствие мучило меня жестоко, и я тщетно искал утешения в том, что неотрывно смотрел на окна, из которых прежде выглядывала она, омывал руки в ее купальне, заходил в ее пустующую спальню, сидел в саду, где она отдыхала во время сьесты. Я бродил по всем ее любимым местам, но их красоты лишь усиливали мою печаль. Надежда, что моя любимая вот-вот позовет меня, спасала меня от полного отчаяния, хотя порой невозможность видеть ее делало мою муку столь невыносимой, что я предпочел бы лишиться всякой надежды, ибо безнадежность, когда она очевидна, не может больше мучить, а надежда терзает, покуда не осуществится. Но вскоре моя надежда сбылась: моя госпожа позвала меня, прислав ко мне одну из своих служанок, которой доверяла: отец моей любимой, призванный эмиром, отбыл в Гранаду. Известие это несказанно меня обрадовало, и я стал готовиться к отъезду, намереваясь из осторожности пуститься в путь ночью. Я облачился в парадное платье — то, что ты видишь на мне, дабы и этим выказать ей радость моего сердца. И я верил, что даже сотня рыцарей не в силах преградить мне путь, ведь со мной моя госпожа, и если ты, рыцарь, победил меня, то отнюдь не по причине слабости моей, а лишь потому, что злая судьба или веление небес не пожелали, чтобы я был счастлив. Теперь из моих слов ты знаешь, какое счастье я утратил и какое горе у меня на сердце. Я спешил из Картамы в Койн, и хотя мое нетерпение удлиняло мне дорогу, я был самым счастливым из Абенсеррахов: меня позвала моя госпожа, я ехал к ней на свидание, чтобы насладиться ее любовью и стать ее супругом. И вот я перед тобой: страдающий от ран, пленный, побежденный, и мне осталось лишь смириться с тем, что счастье мое утрачено мной навеки. И потому, прошу тебя, не мешай мне предаваться печали и не осуждай мою слабость — мне понадобится много сил, чтобы пережить удар, нанесенный судьбой.

Родриго де Нарваэс, изумленный и растроганный рассказом Абенсерраха, и понимая, что всякое промедление гибельно для счастья влюбленных, обратился к мавру со словами:

— Абиндарраэс, я хочу, чтобы ты убедился, что моя доблесть способна одолеть твою злополучную судьбу. Если ты поклянешься вернуться через три дня и вновь стать моим пленником, я отпущу тебя теперь на свободу, ибо не желаю препятствовать твоему счастью.

Мавр, услыхав это, готов был от радости пасть к ногам рыцаря и отвечал:

— Родриго де Нарваэс, если ты поступишь так, то ничье сердце не в силах будет сравниться с благородством твоего сердца, а мне ты подаришь жизнь. И я поклянусь тебе, чем хочешь, что свято выполню наш уговор.

Алькальд подозвал к себе рыцарей и сказал им:

— Сеньоры, доверьте мне нашего пленника, я готов за него поручиться.

Рыцари отвечали, что повинуются его воле. Тогда алькальд, вложив свою правую руку в ладони мавра, сказал ему:

— Ты даешь мне слово рыцаря, что через три дня вернешься в крепость Алоры и вновь станешь моим пленником?

И мавр ответил:

— Да, обещаю.

— Тогда счастливый тебе путь, и если понадобится моя помощь, можешь на нее рассчитывать.

Мавр, повторяя слова благодарности, пустился вскачь по дороге в Койн. А Родриго де Нарваэс и его рыцари продолжали путь в Алору, восхищаясь храбростью и благородными манерами мавра.

Абенсеррах между тем уже подскакал к Койну, не задержавшись чересчур противу назначенного срока: приблизившись к крепости, он, не слезая с коня, отыскал, как ему было велено, потайные ворота и внимательно осмотрелся, не выслеживает ли его кто-нибудь. Убедившись, что все спокойно, он постучал в ворота острием копья, как было условлено с присланной к нему служанкой. И она сама отперла ему ворота.

— Где же вы задержались, мои господин? Ваше опоздание ввергло нас в большую тревогу. Моя госпожа давно вас ждет. Оставьте коня здесь, а сами поторопитесь к госпоже.

Мавр спешился и поставил коня в укромное место, там же спрятал копье, щит и саблю. Служанка, держа его за руку и веля ему двигаться как можно бесшумнее, дабы обитатели замка не могли их заметить, провела его по лестнице до покоев прекрасной Ха рифы — так звали возлюбленную Абенсерраха. Едва заслышав его шаги, Харифа бросилась ему навстречу. Они заключили друг друга в объятия и от нахлынувших на них чувств не могли произнести ни слова.

— Что тебя так задержало, господин мой? — наконец проговорила она. — Я места себе не находила от волнения и тоски.

— Госпожа моя! — отвечал Абиндарраэс. — Я опоздал не по своей воле. Не всегда бывает так, как люди предполагают.

Харифа взяла его за руку и повела в потайную комнату. Там, присев на постель, она сказала ему;