Испанские братья. Часть 1

Однако эти чтения были для Долорес большим затруднением. Она испытывала чувства, похожие на те, что чувствует человек, когда в омертвевшую от мороза руку возвращается жизнь. Эти чувства будили в ней давно уснувшие мысли, которые она считала мёртвыми. С другой стороны, ей льстило снисхождение молодого господина, который для неё читал. Она за всю свою жизнь раздала очень много любви, очень мало или совсем ничего не требуя взамен. Она с радостью отдала бы жизнь за дона Хуана или дона Карлоса, но ей и в голову не могло прийти, что она, старая прислуга, для них дороже, чем дубовый стол или резное кресло. Сеньор дон Карлос помнил о ней и старался делать ей приятное. Такой радости Долорес уже давно не испытывала. Чья чаша до краёв наполнена любовью к людям, так, что не одна драгоценная капля падает на дорогу — тот и представить себе не может, какими прекрасными кажутся оставшиеся на дне капли для того, кому остаются только они. По понятиям Долорес, Карлос был уже наполовину священник, поэтому всё, что он делал и что говорил, имело для неё большой вес и даже приобретало оттенок святости.

Однажды, вечером, при свете серебряной лампы он читал ей во внутренних покоях замка. Он закончил чтение истории о Лазаре и сделал какое-то замечание о благодарной любви Марии и её жертвенном даре. Долорес отозвалась с неожиданной энергичностью:

— Ничего удивительного, каждый бы сделал это тому, кто вернул из гроба дорогого покойника.

— Он больше этого сделал для каждого из нас, — сказал Карлос.

Но Долорес опять ушла в себя, подобно тому, как улитка возвращается в свою раковину.

— Я благодарю Вас, сеньор дон Карлос, — сказала она, собираясь уходить, — и я признательна пресвятой деве, что она внушила Вам столько благочестия, сколько необходимо для Вашего святого призвания.

— Подожди-ка, Долорес, я удивляюсь, почему я так мало расспрашиваю тебя о своей матери.

— Да, сеньор, когда Вы оба были ещё детьми, я тоже удивлялась, что Вы и Хуан редко вспоминали о матери, тогда как очень часто говорили об отце. Если бы она осталась живой, Вы, сеньор, стали бы её любимцем.

— А Хуан стал бы любимцем отца, — не без некоторой зависти ответил Карлос. — Скажи, Хуан очень похож на нашего благородного отца?

— Да, сеньор, Ваш отец был смелым и мужественным. Не сочтите за обиду, сеньор, я готова поспорить, что Вы мужественно вступитесь за того, кого любите, но он любил меч, копьё и доброго коня, и он очень любил путешествия и приключения, и долго на одном месте не выдерживал.

— Скажи, ведь он в молодости бывал в Индии, да?

— Да. Потом он воевал в армии его величества короля, в Италии и против мавров в Африке. Однажды его величество король послал его с поручением в Лион, там он впервые встретился с Вашей госпожой матерью. Позднее он вернулся домой, на родину через горные цепи. Он завоевал благосклонность госпожи Констанци и привёз её, красивейшую из невест, в Севилью, где у него на Аламеде был великолепный дворец.

— Наверное, тебе было жаль покидать родные горы и поселиться в большом городе?

— Нет, сеньор, мне не жаль было моих гор. Моя родина была там, где находилась Ваша госпожа мать. И потом… большое горе заглушает все остальные чувства.

— Большое горе… Я считал, что ты с детства была в нашем доме.

— Не совсем так. Хотя моя мать и была кормилицей Вашей матери, и мы с ней лежали в одной колыбели, а когда стали старше — вместе играли. В семь лет я вернулась к своим родителям — они были честные люди, как и весь наш род, и добрые христиане старого толка, могли бы не снимать шапки перед его преосвященством кардиналом. Я была единственной девочкой в семье, поэтому родители всегда старались иметь меня рядом с собой. Больше десяти лет я была для них светом и радостью, и не было более весёлой девочки, которая бы выгоняла летом в горы коз, пряла зимой шерсть и жарила у огня каштаны, чем я.

Потом пришёл год, когда у нас в горах свирепствовала злая лихорадка. Мои родители умерли. В рождественское утро, когда к ранней мессе звонили колокола, я закрыла глаза моему отцу, а через три дня в последний раз поцеловала в холодные уста свою мать.

С тех пор прошло уже двадцать пять лет, а мне кажется, что всё это было вчера. Говорят, на свете много всего хорошего, но я лучше любви своих родителей ничего не знаю, ай де ми, сеньор, Вам это незнакомо!

— И после смерти родителей ты вернулась к моей матери?