Испанские братья. Часть 2

— Даю голову на отсечение, если бы он мог сесть в седло и удержать в руке меч, или хотя бы мог действовать рапирой без наконечника, ему пришлось бы скоро раскаяться в своих нахальных речах относительно тебя, Карлос. Но что может мужчина сделать с таким жалким созданием, кроме как оставить его в покое. Может, ему самому станет стыдно, хотя надежды мало, потому что при всём прочем он достаточно труслив для того, и пользуется тем, что на его выпады никто выпадом не ответит.

— Если бы он был в состоянии сесть в седло и удержать меч, ты бы увидел, брат, что его поведение и его речи чудесным образом бы переменились. Дурное расположение духа — следствие его постоянной боли, или, что ещё хуже, следствие его бессилия. Он мог бы совершать поступки, рисковать, жить, как живёт большинство мужчин, а он вот заточён в этих стенах, и если уж очень хорошо, может отойти от них на несколько сот шагов. Неудивительно, что заключённый в пещеру шторм порой воет и скулит, и если я это слышу, то испытываю слишком большое сострадание… Вот если бы он имел нашу счастливую надежду, Хуан.

— Из всех моих знакомых этот — последний, кто способен покаяться.

— Этого я бы не сказал. Гонсальво в глубине души очень добрый человек. А его озлобленность — следствие болезни. Ты знаешь, он несколько раз давал сеньору Кристобалю деньги для нуждающихся, а ведь их у него у самого немного.

— Это ничего не значит, он всегда был щедрым. Разве ты не помнишь, когда мы были детьми, он по малейшему поводу нас колотил, но когда у него были сладости и игрушки, всегда с нами делился, и даже лез в драку, если мы не хотели их брать. А старшие — те знали цену дуката ещё прежде, чем научились читать «Отче наш», они продавали и закладывали свои богатства, подобно голландским лавочникам.

— Да-да, так ты их и называл, и в следовавших за этим драках вёл себя с образцовой храбростью! Тогда как я приводил тебя в бешенство, умоляя соблюдать мир, — со смехом ответил Карлос, — но, мой брат, — добавил он уже серьёзно, — я часто спрашиваю себя, достаточно ли мы делаем при существующих обстоятельствах, чтобы поделиться найденным сокровищем со своими ближними?

— Я надеюсь, оно скоро будет принадлежать всем, — сказал Хуан, теперь продвинувшийся настолько, что крепко ухватился за своё право мыслить самостоятельно и всеми силами старался освободиться от духовного владычества священничества, — истина всемогуща и непременно одержит победу.

— В конечном итоге — да. Но перед этим может случиться многое, что с точки зрения смертных кажется поражением.

— Я думаю, что мой учёный брат, который далеко превосходит меня в мудрости, всё-таки неправильно понимает знамения времени. Чьи же это слова: «От смоковницы возьмите подобие, когда ветви её мягки и пускают листья, то значит, что близко лето». Сейчас на ветвях смоковницы везде появляются листья.

— Но могут быть заморозки.

— Как же ты всё видишь в мрачном свете! Ты вчера должен был сделать другие выводы, видя эти тысячи, что с благоговением, не дыша, слушали слово нашего фра Константина. Разве все эти тысячи не на нашей стороне, разве они не стоят за свободу и истину?

— Без сомнения, среди них есть последователи Христа.

— Ты всегда думаешь об отдельно взятых людях, вместо того, чтобы думать о родине. Ты забываешь, что мы — сыны Испании и относимся к кастильской знати. Разумеется, мы радуемся, когда здесь и там человек познаёт истину, но наша Испания! Эта прекраснейшая в мире страна! Страна победителей, её руки распростёрты до краёв земли! Одна рука придавила неверных в африканской крепости, другая доставляет ей золото и алмазы с далёкого Запада! Страна, которая ведёт свои народы путями открытий, её корабли владеют морем, армии — сушей. Разве она не найдёт дороги к прекрасному Божьему граду, разве не обеспечит себе прекрасного будущего в котором все от низшего до высшего признают истину, и истина сделает всех свободными! Карлос, мой брат, я не смею в этом усомниться! — в такой красноречивой и энергичной манере (если не сказать — высокопарной) Хуан высказывался очень редко. Но он страстно любил свою родину, и для её восхваления или её оправдания у него всегда находилось достойное слово. На эту его восторженную тираду Карлос ответил очень кратко:

— Господь в своё время усмотрит.

Хуан внимательно посмотрел на брата.

— Я думал, у тебя есть вера, Карлос! — сказал он.

— Вера?

— Да, такая, как у меня! Вера в свободу и истину! — он с нажимом произнёс эти слова «свобода и истина», вероятно полагая, что как скоро эти слова облетят мир, то им и завладеют.

— У меня есть вера в Христа, — негромко ответил Карлос.

В этих немногих словах каждый из братьев неосознанно обнаружил глубины своей души, и позволил другому заглянуть вовнутрь своего «я».

Глава XX. Первые признаки грозы

Уж заперты ворота, тщетна твоя мольба!

(Р. Браунинг)