Испанский садовник. Древо Иуды

– Простите, сэр. Тот стол зарезервирован для майора Линдзи из Лохшила и его компании молодых английских джентльменов.

– В таком случае годится и следующий.

– Это стол мистера Мензиса, сэр. Он проживает здесь постоянно. Хотя… так как он редко спускается раньше четверти второго, а к тому времени вы, несомненно, закончите… Желаете расположиться там?..

Они уселись за стол мистера Мензиса. Меню на англизированном французском было вручено Уолтеру.

– Potage à la Reine Alexandra[32], – начал он медленно зачитывать, самодовольно заметив в заключение: – Ничто не сравнится с французской кухней. К тому же пять перемен блюд.

Они так и сидели одни в зале, пока их обслуживали – быстро, с едва скрытым презрением. Обед был отвратителен, типичный для «Гранд-отеля» набор блюд, но гораздо ниже обычного стандарта. Вначале принесли густой желтоватый суп, состоящий, видимо, из муки и теплой воды; затем последовал кусок костистой рыбы, которую, вероятно, везли из Абердина в Гэрсей окольными путями через Биллингсгейт, что частично попытались завуалировать, полив ее клейким розовым соусом.

– Рыба несвежая, Мэри, – шепнул Уилли, наклонившись к сестре.

– Тише, дорогой, – шикнула она, борясь с костями.

Мэри сидела очень прямо и не отрывала взгляда от тарелки. Мори понял, что за видимым спокойствием она все остро переживает. Что касается его самого, то, по собственному выражению, ему было наплевать – он-то здесь совершенно ни при чем, – но, как ни странно, его беспокоило, что она страдает. Он попытался придумать что-то легкое и веселое, чтобы ее приободрить, но на ум ничего не приходило. А тем временем Уолтер, сидевший напротив, трудился челюстями над следующим блюдом: куском жилистой баранины, поданным с консервированным горошком и картофелем, по виду и вкусу напоминавшим мыло.

На десерт принесли бледное бланманже с жестким черносливом. Закуска, которая появилась на столе незамедлительно, ибо теперь их в открытую подгоняли, приняла форму жесткой тощей сардины с голубоватым отливом, наколотой на кусок сухого тоста. Затем, хотя не было еще и часа дня и никто из постояльцев пока не появился, принесли счет.

Если бы Стоддарт сразу расплатился и они тотчас ушли, все было бы хорошо. Но к этому времени даже Уолтер сквозь свою толстую шкуру почувствовал пренебрежение персонала, а этого сын секретаря городского совета Ардфиллана никак стерпеть не мог. Кроме того, у него была склонность к точным цифрам. Он вынул из кармана жилетки один из карандашей, которые неизменно держал наготове, и начал проверять счет. Пока он был занят делом, в зал неторопливой походкой вошел из бара высокий и седой обветренный мужчина задиристого вида, с коротко подстриженными усиками, в блеклом килте из темной шотландки Королевского хайлендского полка. Его сопровождали трое молодых людей в жестких твидовых костюмах – все они, как сразу определил Мори, пропустили в баре больше чем по стаканчику. Усаживаясь за соседний столик, они шумно обсуждали, как прошла рыбалка на берегу реки Гэр – видимо, на том участке, которым владел мужчина в килте. Один из троицы, горластый тип со светлыми волосами и безвольным ртом, сильно под градусом, заметил Мэри. Перегнувшись через спинку стула, он так и впился в нее глазами, пока официант подавал первое блюдо. Жестами и подмигиваниями он призвал своих приятелей переключить внимание на девушку.

– Какая симпатичная шотландская рыбка, Линдзи. Лучше всех тех, что ты вытащил сегодня утром на берег.

Компания расхохоталась, еще двое обернулись и уставились на Мэри.

– Брось, ешь свой суп, – сказал Линдзи.

– К черту суп. Пригласим малышку к нам за стол. А то, как видно, ей не очень весело с ее шотландским дядюшкой. Что скажете, парни? Я похлопочу? – Он оглядел сотрапезников, ожидая согласия и поддержки.

– У тебя нет ни шанса, Харрис, – усмехнулся один из его друзей.

– На что спорим? – Он отодвинул стул и поднялся.

Уолтер, которому помешали с его математикой, нервничал с той минуты, как парни вошли в зал. И сейчас, совершенно сникнув, он повернул к ним голову.

– Не обращайте внимания, – пробормотал он. – Они не позволят ему подойти.

Но Харрис уже приблизился, отвесил преувеличенный поклон и, нагнувшись к Мэри, взял ее за руку:

– Прошу прощения, дорогая. Не доставишь ли нам удовольствие, разделив нашу компанию?

Мори заметил, как она вся сжалась. Если вначале щеки девушки пылали ярким румянцем, то теперь в ее лице не осталось ни кровинки. Бесцветные губы дрожали. Она умоляюще взглянула на Уолтера. Уилли тоже уставился на Стоддарта округлившимися глазами, в которых читались испуг и возмущение.

– Сэр, – с запинкой проговорил Уолтер, судорожно сглотнув, – вы сознаете, что обращаетесь к моей невесте? Нельзя так навязываться. Я буду вынужден позвать директора.

– Успокойся, дядюшка. Ты нас не интересуешь. Пойдем, дорогуша. – Харрис потянул Мэри к себе. – С нами не соскучишься.

– Прошу вас, уйдите, – тихо произнесла она страдальческим голосом.

Что-то в ее тоне возымело действие. Харрис потоптался еще немного, затем, поморщившись, отпустил руку девушки.