Испанский вариант

На привокзальной площади остановился низкий <роллс-ройс>. Из машины вышла молодая женщина.

- Не сердись, - сказала она седому человеку, сидевшему за рулем. - Не надо на меня сердиться.

- Я не сержусь. Просто я бы очень советовал тебе остаться.

- Зачем? Для кого?

- Для меня, Мэри...

- Это жестоко: делать что-нибудь наперекор себе - даже во имя ближнего. Ты мне сам потом этого не простишь. Неужели тебе приятно быть с человеком, если ты знаешь, что он остается с тобой только из жалости?

- Если этот человек ты - мне все равно, Мэри.

- Карл, мужчина временами может быть слабым - это порой нравится женщинам, но он не имеет права быть жалким.

Мэри помахала рукой человеку, сидевшему за рулем громадной машины, и легко взбежала по ступенькам вокзала. Машина, резко взяв с места, словно присев на задние колеса и напружинившись, сразу же набрала скорость.

Женщина остановилась за спиной Пальма, который по-прежнему стучал костяшкой указательного пальца в окошко кассы. Наконец окошко открылось.

- Простите, я отлучился, чтобы сварить себе кофе, - сказал кассир, все считают, что я сплю в эти утренние часы, а я не сплю, я только часто отхожу за кофе.

- Лучше бы вы спали, - сказал Пальма.

- Мне тоже так кажется, - вздохнул кассир, - но мы расходимся во мнении с начальством. Куда вам билет?

- До Вены.

- Мы продаем билеты только до наших станций, тем более что в Вену сейчас трудно попасть из-за тамошних беспорядков... Я могу продать билет только до Риги.

- Я знаю. Это я так шучу...

Женщина, стоявшая за спиной Пальма, усмехнулась.

Он обернулся.

- Кто-то должен смеяться над вашей шуткой, - пояснила она, - кассир, по-моему, член общества по борьбе с юмором.

- Спасибо, вы меня очень выручили. Вы тоже до Риги?

- Наверное.

- Вы убежали от того седого рыцаря?

Женщина кивнула головой.

- Я тоже убежал, - сказал Пальма.

- Все сейчас убегают... От врагов, друзей, от самих себя, от мыслей, глупостей, от тоски, счастья... Все хотят просто жить...

- Вам бы проповедницей в Армию спасения...

Подошел поезд. В вагоне было пусто: только Пальма и эта женщина. Они сели возле окна. Туман, лежавший над землей еще час назад, сейчас разошелся. Когда поезд набрал скорость, стало рябить в глазах от резкого чередования цветов: белого и зеленого.

- Меня, между прочим, зовут Ян.

- А меня, кстати, зовут Мэри.

- Почему-то я был убежден, что у вас длинное и сложное имя.

- А у меня на самом деле длинное и сложное имя: Мэри-Глория-Патриция ван Голен Пейдж.

- На одно больше, чем у меня, но все равно красиво... Я бы с радостью увидел вас сегодня вечером.

- Я бы тоже с радостью увидела вас сегодня вечером, если бы у меня не было записи на радио, а вы не уезжали в Вену.

- Да, про Вену я как-то забыл.

- А я никогда не забываю про свои концерты, и мне поэтому трудно жить. Зачем вы едете в Вену?

- Мне нравится, когда стреляют.

- Хотите попрактиковаться в стрельбе?

- Позвольте, кстати, представиться: Ян Пальма, политический обозреватель нашего могучего правительственного официоза. Вот моя карточка, позвоните, если я оттуда вернусь, а?

Бургос, 1938, 6 августа, 8 час. 10 мин. __________________________________________________________________________

Хаген неслышно вошел в комнату. Он вообще умел ходить неслышно и пружинисто, несмотря на свои девяносто килограммов. Пальма почувствовал в комнате второго человека лишь потому, что тонкий, жаркий и колючий луч солнца исчез с его века и в этом глазу наступила звенящая, зеленая темнота - так бывает после хорошего удара на ринге.

<У кого это был рассказ <Солнечный удар>? - подумал он. - Кажется, у кого-то из русских>.

Он открыл глаза и увидел склоненное над собой лицо Хагена.

- Ну как? - спросил тот. - Легче?

- Несколько...

- Доктора мы, к сожалению, пригласить не можем... Пока что...

- Это как <пока что>? - спросил Пальма. - Вы пригласите доктора, когда надо будет зарегистрировать мою смерть?

- Ну, эту формальность соблюдают только в тюрьме, после приговора суда. Мы просто делаем контрольный выстрел за левое ухо.

- Почему именно за левое?

- Не знаю... Между прочим, я сам интересовался: отчего именно за левое? Экий вы цепкий, господин Пальма. Пойдемте, я покажу наше хозяйство. Подняться можете?

- Наверное.

- Ну, вот и прекрасно. Давайте руку...

Они вышли на маленькую галерею, окружавшую дом.

- Забор не обнесен колючей проволокой, но через эту мелкую металлическую сетку пропущен ток. У нас свой генератор. Убить не убьет, но шок будет сильный. Включаем днем, когда у нас только двое дежурных на территории. Ночью мы спускаем собак, и у нас дежурят четыре человека.

- Это вы к тому, чтобы я не думал о побеге?

- Мой долг хозяина - показать вам дом, где вы теперь живете.

- Но если мне этот дом не понравится, я же не смогу отсюда выйти...

- Приятно работать с латышами, - сказал Хаген. - Реакция на юмор у вас боксерская.

- И со многими латышами вы уже успели поработать?

- Вы спрашиваете не просто как журналист, но скорей как цепкий разведчик.

- Разве вы не знаете, что я - шеф латышской разведки?

Хаген рассмеялся: