Испанский вариант

...Командировка Штирлица в Испанию была для него - при том, что он ощущал н е ч т о надвигающееся - неожиданностью. После того как Гитлер ввел свои войска в Рейнскую область, растоптав, таким образом, Версальский договор, и ни Франция, ни Англия не выступили против него, в Германии наметилась определенного рода раздвоенность: министерство иностранных дел, возглавлявшееся старым дипломатом Нейратом, и генеральный штаб, продолжавший считать, что Гитлер служит им, военным, а не они ему, предлагали тактику выжидания. Гитлер, наоборот, вкусив пьянящую сладость первой внешнеполитической победы, подкрепленной силой оружия, закусил удила.

Умение чувствовать - ценное качество разведчика, но еще более ценным его качеством следует считать знание.

Штирлиц еще только начинал по-настоящему свой путь в закордонной разведке Гейдриха; он был, как говорили в имперском управлении безопасности, на <первом этаже>, тогда как кабинет рейхсфюрера помещался на пятом.

Работа в Испании должна была помочь Штирлицу ступить на ту лестницу, которая вела с первого этажа на второй: от о щ у щ е н и я к з н а н и ю.

Центр, получив его шифровку о командировке в Испанию, вменил ему в обязанность заниматься изучением фигуры <сеньора Гулиермо> - под таким именем вместе с Франко работал начальник абвера рейха адмирал Канарис, руководивший агентурной цепью в Испании еще в годы первой мировой войны.

Когда Штирлиц, дав подписку о неразглашении <высшего секрета рейха>, был отправлен в Бургос, он сразу же перешел на <второй этаж>. Здесь, за Пиренеями, он узнал многое из того, что было воистину <высшей тайной рейха>. (Летчики Пунцер и Герст за разглашение того факта, что они сражаются вместе с Франко - написали, дурашки, в письмах домой, - были расстреляны в гестапо <папы> Мюллера без суда и следствия. Тайны, к которым Штирлиц подошел здесь за эти два года, были куда как важней: узнай Гейдрих, куда эти высшие тайны рейха уходят, Штирлица ждали бы пытки перед четвертованием - о расстреле он мог мечтать как об избавлении, благе, милости...)

Постепенно, по крупицам собирая информацию, Штирлиц составил ясную картину взаимоотношений Франко и Гитлера, фалангистов и национал-социалистов; чтобы работать, надо знать все, а н а ч а л о особенно.

Он знал, что победа в Испании Народного фронта в феврале 1936 года отринула генерала Франко - того, который потопил в крови астурийское восстание шахтеров. Он узнал позже, что Франко, генералы Моло и Санхурхо сразу же объединились для того, чтобы, организовав хунту, свергнуть правительство Народного фронта, избранное народом.

Акция, которую задумала армия, должна быть обеспечена оружием. Франко не имел самолетов и танков. Он получил двадцать итальянских <савойя-маркети> - дуче подписал этот приказ, обсудив его на высшем совете фашистской партии. Но двадцать самолетов - это ничто, когда началась открытая борьба хунты генералов против правительства народа.

Франко поручил своим помощникам войти в контакт с германским военным атташе в Париже. Тот немедленно отправил шифровку в Берлин. Генеральный штаб и министерство иностранных дел рейха были едины в своем мнении: сейчас, после <великой рейнской победы>, надо выждать, не следует <дразнить> общественное мнение.

Тогда Франко обратился к руководству НСДАП - национал-социалистской рабочей партии Германии. Письмо Франко попало к шефу закордонных организаций НСДАП, рейхслейтеру Боле. Тот, выслушав отрицательные соображения армии и дипломатов, вежливо поблагодарил коллег за столь серьезный, доказательный и дальновидный совет и немедленно отправился к своему непосредственному руководителю - Рудольфу Гессу, заместителю фюрера.

- Чего вы хотите от нафталинных дипломатов? - сказал тот, прочитав запись беседы Боле с коллегами. - Они мыслят закостенелыми формулами. Армия тоже обязана быть против: она всегда против того, что не ею предложено и разработано... Немедленно переправьте письмо Франко фюреру: нельзя упускать ни минуты...

Гитлер ознакомился с документом, подписанным мятежным генералом, когда тяжелый июльский зной спал и примолкли уже огромные вздохи оркестров на вагнеровском народном фестивале в Байрейте; люди отдыхали, готовясь к вечерним концертам.

- Пригласите ко мне Геринга, генерала Бломберга и Канариса, - сказал Гитлер задумчиво. - Это интересный вопрос, и мы должны принять единственно правильное решение.

Бломберг, представлявший армию, отказался высказать свое мнение первым.

- Адмирал -истинный авторитет в испанских вопросах, - сказал он, вероятно, следует послушать его мнение.

- Мнение одно, - ответил Канарис, зная, что сейчас он выступает против Бломберга, - мнение единственно разумное и н у ж н о е рейху: немедленная помощь испанским борцам против большевизма.