Исполнение обещания

– Вы сегодня ели? Выглядите утомленным. Не знаю, что у вас стряслось, но голодать нельзя. Может, перекусите «Секретным оружием»? Или «Тающей нежностью»? Или «Романом картошки с зеленым луком»? Если сейчас не хотите, то возьмите с собой.

Ван медленно помотал головой.

– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался я.

– Я больше не буду заказывать еду навынос. Все было бессмысленно.

Парикмахер поднялся, чтобы уйти.

– Расскажите, в чем дело? – не отступал я.

– У каждого есть тайны, о которых нельзя говорить. Но мне почему-то кажется, что вам я все расскажу. Разумеется, не сейчас.

Ван медленно задвинул стул.

– Вы сегодня откроете парикмахерскую?

– Не уверен. Мне уже не радостно оттого, что приходят посетители. Все оказалось бессмысленной суетой. Если честно, я подумываю совсем закрыть салон. Каждый день делать завивку, стричь и красить волосы – какой в этом смысл?

Сегодня Ван слишком часто повторял слово «бессмысленно».

– Разве люди живут только ради смысла? Обычно ты строишь свою жизнь, а потом глядишь – и случилось что-то значимое. Если специально искать его во всем, то быстро перегоришь. Нужно найти в себе силы продолжать жить дальше, и тогда что-то важное произойдет само собой.

Мне хотелось хоть как-то его поддержать, поэтому я говорил без умолку, а под конец и сам запутался.

После ухода парикмахера я долго сидел, уставившись в окно. Почему он внезапно решил, что все бессмысленно, и собрался закрыть салон? Ведь Ван выглядел счастливым, когда стриг, окрашивал или завивал клиентам волосы. С ним точно что-то случилось. Не знаю что, но дело очень серьезное.

Я приготовил и упаковал по порции каждого блюда. Сначала думал притвориться, что не заметил в парикмахере никаких изменений, чтобы не вмешиваться в его дела, и все же не смог удержаться, ведь выглядел он очень плохо. И пусть сейчас у него нет аппетита, легко передумать, когда еда стоит перед глазами.

Дверь парикмахерской «Красотка» была закрыта, и на ней по-прежнему висела вчерашняя бумажка. Я постучался и долго ждал, пока Ван откроет мне. Лицо у него было помятое, он вяло махнул рукой, приглашая меня войти. Я протянул ему пакет.

– Я же сказал, мне ничего не надо.

Ван равнодушно посмотрел на еду.

– Не знаю, что у вас стряслось, но если человек, который много ел, внезапно начнет голодать, то может и умереть, – настоял я, присел на диван и, выставив тарелки на журнальный столик, вложил в руки Вана палочки. – Поешьте хоть чуть-чуть. Забота мне несвойственна, но вы были так добры ко мне, что я не могу не беспокоиться о вас. Не буду донимать вопросами, только, пожалуйста, не отказывайтесь от еды. Сначала подкрепитесь, а потом подумайте над тем, как решить свою проблему. От голода голова плохо соображает и человек не замечает очевидного выхода.

Ван подхватил палочки.

– Можно дать вам один совет? – спросил он, пристально глядя мне в лицо.

– Какой?

– Смешно спрашивать об этом. Само собой, вы любили до беспамятства. Именно поэтому вы сейчас здесь.

Я не нашелся что ответить. Казалось, он что-то знает обо мне, но я никак не мог догадаться, насколько много ему известно.

– У меня тоже была женщина, которую я безумно любил. Нет, правильнее будет сказать не «любил», а «люблю». Потому что даже сейчас она не покидает мои сердце и мысли. С какого-то времени я считал ее единственным смыслом своей жизни. Думал, что пойду на все, чтобы она чувствовала себя счастливой. Но на деле оказалось, что я силен только в прическах. Я мечтал создать для любимой самый прекрасный в мире стиль, сделать ей завивку самым дорогим средством без запаха, с хорошей питательной маской, чтобы ее волосы были блестящими и шелковистыми. Мне казалось, что ей очень подойдет светло-каштановый цвет волос, а еще вот такой синий и красный, – признался Ван, показывая на свои волосы.

«Может, она бросила его?» – внезапно осенило меня. В противном случае вряд ли он заговорил бы об этом без всякого повода. Вот почему он был так подавлен.

– Я хотел не только сделать ей прическу, но и страстно желал, чтобы она поправилась. Пытался заставить ее есть много и вкусно, чтобы она стала пухленькой, как раньше.

– Ой, ну это вы зря. Если любишь, нужно помочь ей соблюдать диету, а вы хотели, чтобы она растолстела? Вы каждый день приносили ей жирную еду? Что? Судя по вашему лицу, я угадал. Если вы и ее называли «онни» и каждый день пичкали калорийной пищей, тогда это очень серьезная проблема.

Я нарочно говорил в шутливой манере, чтобы разрядить атмосферу, но Вану явно не стало легче.

– Оставьте меня одного. Мне нужно отдохнуть, – проговорил он наконец.

Я намеревался уговорить его поесть еще, но передумал. На его месте мне бы тоже кусок в горло не лез. Я тихонько поднялся.

– Я обязательно доем, но чуть позже, – с виноватым видом произнес парикмахер.

– Э-э, мне тут интересно кое-что… Наверное, сейчас не совсем подходящий момент, чтобы спрашивать об этом, и все-таки можно задать вам вопрос? – обратился я к собеседнику.

Он покачал головой:

– Нет.