Конечно, я мог бы и не скучать, мог бы Проводника заставить проецировать мне в мозг любые события и участвовать в этих событиях почти вещественно. Но я сам поручил ему охранять мое здоровье. И он считал, что сильные эмоции, переживания даже в роли зрителя мне вредны. И, если я хочу смотреть кино в собственном сознании, то должен сперва снять указание об охране. Мне меньше всего хотелось откинуть коньки от разрыва сердца, так что я ворчал, но терпел. Взамен Проводник кормил меня полуснами их моей прошлой жизни, искажая их весьма причудливо. Правда, он всегда уверял, что эти искажения я создаю сам.
А стихи что ж, пускай. Тем более, что записывать их мне не надо, все запоминает Проводник, буква в букву.
У меня, надо сказать, не было особых тревог за будущее. Финансово Проводник обещал помочь безболезненно и быстро; в больнице я поправился, так как кормят нас, сердечников, хоть и пресно, но сытно, не то, что в психушке алкогольной.
А эти воспоминания, наверное, по своему полезны, они освобождают меня от комплекса неполноценности. Я советовался с Проводником и он объяснил, что большинство людей не умеют себя реализовать именно из-за комплекса неполноценности. А я, по его мнению, обладаю этим комплексом в полной мере. И многие мои поступки продиктованы им.
Сейчас, работая над книгой, я вспомнил эту беседу и уже хотел взять из памяти Проводника подробный текст нашей беседы. Но передумал. Я уже говорил вначале, что Проводник мог бы написать всю книгу в любом стиле и с любыми подробностями. Но пишу я, все же, сам и пишу, как умею, лишь изредка обращаясь к механической памяти. Поэтому я покопался в архивах, нашел чье-то наивное и малограмотное толкование комплекса неполноценности, как болезни, с советом «лечить» его небольшими дозами «травки», и привожу отрывок из него.