Исполнение желаний

Все мне чудится печальный,
Запоздалый, светлый свет,
Облик девушки случайной,
Той, которой больше нет.
Той, которая мелькнула,
Словно луч в тени ночной,
Той, которая сверкнула,
Серебристою луной.

Все мне чудится смиренье
И смятенье этих уст,
Как подлунное свеченье
Серебристо-нежных чувств.
Как надлунные печали
Эти нежные уста,
И в глазах горит свечами
Неземная красота.

О, Луна! Планета ночи.
Спутник грусти и теней;
Вечер. Девушка. И осень.
И мерцание очей.
О, любовь! Каким причудам
Ты порой подчинена.
Осень. Вечер. Ты — и чудо,
И печальная луна.

И всегда, когда я вижу
Одинокую луну,
Я в ее свеченье вижу
Эту девушку одну.
Вижу вечер, вижу осень,
Серебристый вижу свет,
И луны на челке проседь,
И тебя, которой нет.

2

Семена, которые прорастают мгновенно. Оружие мира? Или войны? Представить страшно, как мгновенно из маленького семени вырастает дуб или баобаб. Растительный взрыв, подобный ядерному, но без вредных излучений.

Но мне, собственно, не до фантазий. Правдами-неправдами, очумелый после болезни и Девочки, я сижу в поезде. Плацкартная полка, почти никаких вещей. В кармане деньги медицинского персонала.

Удача приходит к тем, кто ее ищет. Лечащий фтизиатр обратился ко мне с вопросом: что это за вагончики стоят у речного вокзала, написано, что цирковые, но никто в них не живет.

— Наши, — мгновенно среагировал я. — Изготовлены в Ставрополе, будем скоро продавать дачникам.

К обеду новость облетела всю больницу, и я стал для медиков самым важным человеком.

Цена, установленная мной в 700 долларов, по остаточной, так сказать, стоимости, была смехотворно низкой. Главный врач уговорил меня съездить, посмотреть. Конечно же, он просто хотел выбрать для себя самый лучший. Действительно, стояли старые вагончики, в одном из которых жил сторож. Цирк-шапито собирался их пустить с аукциона. Директора этого шапито из парка Горького я, как ни странно, знал — полный, очень деловой армянин. Мы с Машей были у него в гостях, когда Маша возжелала поближе познакомиться с тюленями. Знал я и то, что шапито в России прогорали. Перестройка… Деньги у людей расходовались на хлеб, а не на зрелища.

Сторож остался в святой уверенности, что я — заместитель этого армянина. Главврачу же я посоветовал именно вагончик сторожа, как самый приличный. Дальше было просто. Главврач подготовил письмо в цирк с просьбой продать коллективу больницы семь жилых вагончиков по остаточной стоимости, нарколог собирал деньги с сотрудников вместе с заявлениями на покупку, был оговорен мой комиссионный процент по тысяче рублей с каждого вагончика… Удивительно доверчивы наши люди. Все время и все их обманывают: и правительство, и руководители предприятий, учреждений, и продавцы а магазинах, и доморощенные аферисты. А они все продолжают во что-то верить, на что-то надеяться. Но я — человек деликатный. Я не стал брать всей суммы: объяснил, что главное сейчас — внести аванс, сделать частичную предоплату, чтоб вагончики не перекупили какие-нибудь предприниматели. О своем гонораре я вообще сказал небрежно — успеется.

Принесли из кладовой мою одежду. Выгладили ее. Вместе с главврачом и тремя тысячами баксов я доехал до шапито в парке. Попросил его посидеть в машине, не вмешиваться. Зашел в кабинет директора. Поговорил с этим милым армянином, вспомнили мы с ним покойную слониху Кингу, высказали несколько бранных слов по адресу погубившего ее директора. Вышел. Не просто вышел, а в сопровождении директора, который жал мне руку, прощаясь, приглашал заходить. Из машины содержание нашего разговора слышно не было.

— Добросьте меня на Пушкаревскую, к «Союзгосцирку», — сказал я, усаживаясь. И заедете за мной через пару часов. Директор согласился, мы даем ему штуку сверху, а он отпускает вагончики по оговоренной цене. Так что вам дачный домик на колесах достанется почти даром. Сейчас я внесу деньги в бухгалтерию главка, оформлю все бумаги. Через пару часов жду.