Исполнение желаний

Если в совдеповское время я годами оббивал пороги издательства, прежде чем добивался включения книги в план. Потом десятки редакторов и цензоров паслись на моей рукописи, честно отрабатывая скудное жалование. Это было неприятно, но азартно. Какой-то своеобразный путь борьбы, полоса препятствий. Тем более, что гонорары в те времена были хорошие, одна небольшая книжечка могла кормит автора целый год.

Нынешние коммерческие издательства населены «новыми русскими» в худшем смысле этого неологизма. И противно, когда они высказывают свое безапелляционное мнение о выстраданных кровью авторских трудах. Вдобавок, эти книжные жуки всегда знают, что нужно читателю и в какой форме это должно быть изложено.

В какой-то мере они правы — толпа обладает еще меньшим количеством извилин в мозгах, чем эти книжные магнаты.

Платят авторам нынче гроши. Поэтому современный писатель подрабатывает «чернушкой» в мягких переплетах, а хорошие произведения почти не пишет — трудно найти издателя.

Но есть еще и третий этап. Что бы там не говорили, но любой пишущий ждет реакции на свою писанину. Без обратной связи он иссякает, как гниет колодец, которым не пользуются долгое время. И часто эта реакция совершенно не соответствует ожидаемой. Все же подсознательно мы пишем для равных, а ответ приходит от мелких, низких. Хорошо еще, если он просто не понял тебя, хуже — когда понял превратно. Писатель (журналист) слишком остро реагирующий на литературных гиен — критиков и на мнение толпы может сломаться.

Где-то у Стругацких мне довелось прочитать очень правильный совет на эту тему. Не ручаюсь за точность изложения, но суть передам. Каждый писатель должен заранее знать, что треть его читателей останутся равнодушными, треть — станут врагами и лишь последняя треть воспримет вас благосклонно.

Нынче писателей «делают», как делают «звезд» в шоу-бизнесе. И вовсе не обязательно, чтоб этот писатель умел писать. Не умеет же писать Незнанский, страдает асклепсией — дефектом мышления, не позволяющим связно излагать мысли на бумаге. Но раскрутили проныру, сделали из него фетиш для некоторых читателей. И трудятся ребята из литературного института, создавая «бессмертные» произведения западного автора…

Что-то я разошелся. Видать до сих пор свербит в моем подсознании обида на оскорбления, нанесенные редакторами, критиками, издателями. Хочется, даже, упомянуть их пофамильно, хотя смешно выглядит такая мелочность в устах всемогущего. Ладно, живите книжные паразиты, не до вас.

Кстати, когда я разбогател, появлялась мыслишка открыть собственное издательство, набрать туда умных сотрудников и делать хорошие книги, оплачивая труд всех, кто к этим книгам причастен, по высшей категории. И, что самое главное, продавать эти книги ниже себестоимости, чтоб могли их купить и в России, и в странах СНГ. (Сперва, даже, думал о бесплатной раздаче, но понял, что это станет доходом только для спекулянтов).

Признаться, я писал это предостережение, этот дневник, эту исповедь! — черт бы ее побрал — охотно лишь вначале, пока описывал некоторые странные или грустные эпизоды из прошлой жизни. Это мне было интересно. Вспоминать, иногда с помощью Проводника, когда терялись детали, заново чувствовать. Может, именно в том счастье воспоминаний — в чувствование. Не зря же, вспоминать некоторые эротические эпизоды приятней, даже, чем их испытывать в реальности. Это мощно испытывают те, кто в тюрьмах и зонах, где от вечерних и утренних мастурбаций содрогаются многоярусные ряды зэков…

И вот сейчас, будучи всем и… никем, я с большим бы удовольствием стал вспоминать свои мечтания. О богатстве, о здоровье, о могуществе. А не то, как живется богатому, могущественному и, уже здоровому. (О том, как Проводник меня оздоровил и как потом Матр оздоровил меня многажды я еще расскажу).

Приятно переехать из однокомнатной хрущевки в шикарный особняк. Но не вижу особой радости от возможности иметь несколько сотен таких особняков в разных концах света. Даже один особняк создает (по крайней мере, для меня) множество неудобств. Он начинает требовать охрану, прислугу, он обрастает обслуживающим персоналом помимо твоей воли, и ты уже не свободен, как был свободен в нищей хрущевки, которую и запирать было не от кого. Всюду копошатся эти придатки богатого жилища. Один ремонтирует сложную систему ассенизации (семь туалетов, не считая джакузи и раковин с ваннами, плюс бассейн, плюс система полива зимнего сада), второй натирает паркет, третий заменяет лампочки (эти лампочки перегорают периодически, а их несколько сотен), четвертый висит в люльке, моет окна, пятый чистит бассейн, на кухне человек восемь священнодействуют (не может же владелец шикарного особняка питаться, как жилец хрущевки, селедкой и картошкой с куском вялого магазинного хлеба), в саду садовник с учеником секатором щелкают… А еще охрана с ее бойцами и электронной сигнализацией, которая, в свою очередь, изредка срабатывает в неположенное время…