Исполнение желаний

Если кто-то думает, что работа разведчика состоит из стрельбы, взрывов, погонь и прочих остросюжетных трюков, то этому человеку стоит познакомиться с профессиональным разведчиком, резидентом всего греческого Кипра Александром Скорыниным. Зайти к нему в скромный офис под вывеской русскоязычной газетенки «Авоська», проследовать сквозь первую комнату, пышно именуемую «корреспондентский зал», в которой стоит два компьютера и сидят трое явно похмельных журналистов, постучать во вторую комнату, которая, в сущности, является всего лишь загородкой уголка первой, представиться и попросить о какой-нибудь пустяшной газетной услуге. Ну, например, объявление напечатать.

И пока Александр Скорынин объясняет, что с подобными вопросами надо обращаться в первую комнату, где за столом справа сидит девушка в очках, которая и занимается приемом объявлений, рассмотреть его розовое безмятежное лицо без особых примет, скромную одежду, поредевшие светлые волосы на лобастой голове. Особенное внимание следует обратить на правую руку. Нет, на ней вы не найдете ороговевших костяшек и ребер ладони, выказывающих каратеку, мощных бицепсов или еще каких-нибудь достопримечательностей. Напротив, рука типичного конторского служащего, с потертостями у рукавов, чернильным пятном и единственным мозолем на первой фаланге среднего пальца, образовавшемся от усиленных и долговременных контактов с авторучкой. В советское время огромное количество таких конторских крыс в черных нарукавниках просиживало конторские стулья в невероятной паутине советских контор.

Впрочем, в недавнем прошлом Александр и сам пользовался эти конторским атрибутом. Вот, что сказал бы он, если бы на него, вдруг, нашло помешательство или желание говорить искренне, что для работников ГРУ равносильно помешательству.

«Я — разведчик и потому каждое первое число следующего месяца я натягиваю поверх рукавов бухгалтерские нарукавники и усаживаюсь за письменный стол. Не придумай чья-то умная голова этих матерчатых тубусов, разведки просто бы не существовало, так как всякого разведчика можно было бы запросто опознать по истертым на сгибах рукавам одежды. Есть дыра на локте — вот и он, вражеский агент. Хватай и тащи в кутузку, и не бойся ошибки. Не будь у меня таких нарукавников, и я бы давно истер свои костюмы и рубашки до дыр, а локти до кости. Такая работа.

Я сажусь за стол, я беру в пальцы ручку и начинаю писать бесконечные отчеты, сводки, сметы, докладные, объяснительные, разъяснительные, пояснительные и т. д. и т. п.

Для разминки начинаю с самого легкого.

«На ваш запрос №… от … отвечаю…

…В дополнение к ранее данной информации…

…Требуется уточнить следующие положения представленного перечня…

Высылаю подтверждение… Прошу подтвердить получение… Прошу подтвердить получение подтверждения…»

Голова вспухает от всей этой коллекции входяще-исходящей бюрократии. Ладно бы просто отписки накатать, так ведь еще каждую строчку, каждую букву и запятую надо зашифровать, черновики уничтожить не позднее чем через пять минут после написания. Чистовики замаскировать под обычное письмо — «посылаю тебе ящик апельсин, сам собирал, на этом Кипре они растут как картошка у нас в Рязани…», — а его, это письмо, еще придумать надо, выверить стилистически, насеять убедительных орфографических ошибок и написать левой рукой незнакомым почерком.

Льва бы Толстого в мою конспиративную шкуру. Посмотрел бы я, как великий прозаик, скрипя зубами, водил бы ручкой по бумаге, изображая каракули второклассника Левочки: «…А вчера, Вовка, я ходил в киношку…» Это тебе не «Войну и мир» жену заставлять набело переписывать. Здесь самому трудиться надо. И форма, то есть почерк, ошибки и кляксы не может быть хуже содержания.

И это еще не все. Интересно, как бы любимый классик отнесся к тому, что каждый написанный лист надо брать исключительно пинцетом и перед отправкой окунать в раствор «самоликвидатор», запечатывать в специальный, но внешне совершенно обыкновенный конверт и каждый такой конверт вскрывать в лучах особой лампы или, если требуется особая секретность, в сложного состава газовой среды. А если вскрыт просто, то на письме останется только: «Погода у нас хорошая, люблю, целую, Маша» — и ничего больше.

Так что слизывай Резидент, клей с конвертов, не ленись. А иначе нельзя, в другом виде почта конспиративную корреспонденцию не принимает — только в стандартных, с маркой конвертах и с разборчиво написанным индексом. Будь ты хоть трижды суперагент…[1]

Если вам при помощи чудесной экстрасенсорики удалось все это узнать, то вам не составит труда и прочитать несколько тоненьких листиков, которые при виде вас Скорынин автоматически прикрыл папкой. Вот что написано на этих почти прозрачных листиках, которые он получил с сегодняшней почтой и вскрывал дома в лучах особой лампы и в сложного состава газовой среде, для чего у него была специальная, замаскированная под фотолабораторию комната.

Для внутреннего употребления.

Отпечатано в 2-х экземплярах