Исполнение желаний

– Да, выиграл. Использовал мою репутацию для своих целей. Ну что же, это случилось не в первый раз. – Хавьер чувствовал, что ярость мешает ему дышать. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул и почувствовал, как расслабились плечи. – Но, Локвуд, другого раза у тебя не будет. Ты выиграл дополнительное пари, но, добиваясь победы, ты так или иначе привлек к себе внимание. И то, как ты при этом себя вел, считается в обществе дурным тоном. Видишь ли, присутствующие на этом домашнем празднике дамы очень любят писать письма, и благодаря их увлечению о твоих бесчинствах известно в Лондоне.

– Слово женщины – пустой звук. Всем это известно, – сказал маркиз.

Луиза, задетая его замечанием, вскинула голову.

– Подумай, Локвуд, – сквозь зубы процедил Хавьер. – Женщины говорят с мужчинами. Станут ли мужчины, дорожащие своей честью, заключать с тобой пари? С учетом того, что ты выиграл немалую сумму у некого всем известного герцога, который расстался с деньгами без всякого удовольствия, я могу сказать, что в свете ты теперь – персона нон грата. Ты набил свои карманы, но твоя репутация стала хрупкой, как солома. Будь с ней осторожен.

Мудрый совет. Жаль, что Локвуд к нему не прислушается.

– Ты смеешь читать мне нотации? Сам-то ты кто? Игрок и кутила?

Граф лишь пожал плечами.

– Я говорю тебе, Локвуд, о том, что есть. И ты волен поступать, как знаешь. Но лично я с тобой никогда никаких пари заключать не стану. Я тебе больше не товарищ.

И, не сговариваясь, Хавьер и Луиза развернулись к Локвуду спинами. Луиза взяла Хавьера под руку и, пройдя по длинной галерее, они вышли в сад. И лишь граф знал, что ее пальцы напряжены до предела, и лишь она чувствовала, каким напряженно-жестким было его предплечье.

Локвуд остался в галерее, и куда он пойдет, Хавьера не интересовало.

Когда они ступили на широкую мраморную лестницу, Луиза, пожав руку Хавьера, пробормотала:

– Я думаю, что все прошло неплохо.

– Неплохо? По-моему, все прошло прекрасно. Впрочем, поговорим в другом месте. – Граф жестом пригласил ее последовать за ним вверх по лестнице, на третий этаж, где располагались комнаты скромнее тех, что внизу.

Хавьер распахнул дверь в одну из них – небольшую, солнечную, оклеенную обоями с геометрическим рисунком.

– Как вам эта комната в качестве личной гостиной, будущая графиня?

Луиза опустилась на стул, обитый шелковой тканью в полоску, и в театральном жесте поднесла руку ко лбу.

– Я буду графиней. У меня это в голове не укладывается. – Граф закрыл дверь, и она пристально посмотрела на него. – Подожди. Гостиная здесь? Ты хочешь… Ты не желаешь постоянно жить в Лондоне?

– Постоянно – нет. Я пришел к выводу, что мне тут нравится, – сказал Хавьер. – Мне нравится жить в деревне. Приятно было бы наблюдать, как зеленеет трава, как распускаются почки на деревьях. Ты не находишь? Мы могли бы большую часть года проводить здесь, если ты не возражаешь.

– Какие могут быть возражения? Я люблю деревенскую жизнь. – Она одарила его озорной улыбкой. – Хотя я думаю, что найду неожиданное удовольствие и в столичной жизни тоже.

– Обещаю сделать для этого все возможное, – сказал граф. – В моем городском доме тоже есть библиотека.

Еще одна озорная улыбка.

Он присел перед Луизой на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Ты ведь отдаешь себе отчет в том, – сказала она, – что тебе пришлось немало сделать, чтобы защитить себя от Локвуда? Сколько информации ты сумел раздобыть! Тебе удалось разговорить дворецкого и синьору. И наша дорогая горничная Элли тоже внесла немалый вклад в успех нашего предприятия, чем заслужила премию.

Луиза не переставала удивлять графа. Похоже, ее куда больше впечатлил его успех в добывании компромата на Локвуда, чем, например, подаренное им бриллиантовое колье.

Она уважала его, и ее уважение приподнимало Хавьера в собственных глазах.

– Макиавелли подал мне кое-какие идеи, – сказал граф. – Среди прочих зол, которые происходят из отсутствия должного вооружения, презрение окружающих – одно из самых худших.

Луиза улыбнулась.

– Макиавелли писал еще и о том, что дружба, которая приобретается из-за выгоды, а не благородством и сродством духа, может быть полезной, но не является надежной.

– Ты и Макиавелли можешь цитировать. – Он перевернул ее руку ладонью вверх и принялся водить по ней круги. – И почему меня это удивляет?

– Удивляет? Не обманывай! Ты никогда ничему не удивлялся. И безоружным тоже никогда не был. Ты думаешь, что приобрел друзей, покупая их хорошее к себе отношение, но ты обладаешь реальной властью, не иллюзорной. Ты – прирожденный лидер, и людям нравится идти за тобой.

– Возможно, ты права, – подумав, сказал граф. – Лорд Хавьер не такой уж никчемный парень.

– Не возможно, а точно. Я знаю, что права.

Хавьер засмеялся.

– Без постоянных напоминаний со стороны Локвуда, – сказал он, – лорд Хавьер может со временем совсем исчезнуть. И нам не придется о нем вспоминать.

– Мне бы это понравилось, – улыбнулась Луиза. – И тебе, я думаю, тоже. Гораздо проще быть кем-то одним – вести двойную жизнь утомительно. Но актерский талант всегда может пригодиться.