Исполни волю мою

— Рада познакомиться поближе с нашей прессой, авось помилуете в критике!

Её строгий серый жакет с депутатским значком на лацкане, медовое каре и очки в золотой оправе подчеркивали образ современной деловой женщины. Инна не разглядела в свежеиспечённой заведующей РОНО блондинку из прошлого, зябко кутающуюся во фланелевый халат возле крошечной кроватки с младенцем. Перед встречей она специально наводила справки о Белозёрцевой, пытаясь сравнить методы её работы с предыдущими заведующими. Удивляла и настораживала частая смена руководства на данном посту, связанная, как ей казалось, с большой ответственностью и тонкой материей: дело-то приходилось иметь с детьми. Юлия Генриховна была знакома с ними не понаслышке: за плечами пединститут и школа. Женщина во всех отношениях благополучная: муж — замдиректора завода, производящего изделия из пластмасс, хорошо освоивший конъюнктуру рынка и владеющий пакетом с энным количеством акций предприятия. Дочь-отличница, победитель множества городских и районных олимпиад. Налаженный быт.

Инна достала миниатюрный диктофон "Панасоник", ежедневник с ручкой и задала свой первый вопрос. Всё, что касалось текущих проблем подрастающего поколения, она записала на плёнку. Затем спрятала рабочее снаряжение обратно в сумку и набрала в грудь побольше воздуха, собираясь с мыслями.

— Юлия Генриховна! Если вы позволите, я перейду непосредственно к тому, зачем пришла.

— Вы меня заинтриговали.

— Видите ли, до сих пор нет ясности в судьбе детей-инвалидов. По каким-то непонятным причинам общество почти поставило на них крест. Если ребёнок имеет дефект в развитии, это не значит, что он неполноценен и не сможет в дальнейшем приносить пользу обществу…

Юлия чувствовала волнение сидящей напротив женщины, но не спешила её успокаивать:

— Я понимаю, о чём вы хотите сказать. Да, действительно, государство ежегодно выделяет определённую сумму на содержание таких детей. Но этого хватает лишь на питание и более-менее приличную одежду. Учебники зачастую устарели либо списаны, художественную литературу собираем по людям, как подать. Потом и потребности у ребятишек разные… Недавно была в детском доме, о котором один из ваших коллег написал обличительную статью — мол, ходят строем полуголодные обритые дети и в столовой пахнет испражнениями. Боюсь показаться резкой, но данный писака цели не добился. Пустозвон. Лучше бы отдал свой гонорар хотя бы одному ребёнку. Так вот, неправда всё это. Правда, она пострашнее будет, потому что обыденна. Мальчик с диагнозом олигофрении ест за четверых, когда есть что кушать. Ему мало отведённой государством порции. И всё своё время он проводит в поисках пищи.

— То есть надо их накормить в первую очередь? Бытие определяет сознание? А то, что делает человека личностью, в частности, образование? Индивидуальный подход?

— Инна, давайте смотреть на вещи реально. Всё, о чём вы говорите — существует. Но не у нас, к сожалению. Когда-нибудь и мы прийдём к этому. Если в Финляндии, например, действует программа адаптации даунов в семьях, обучение их ремеслу, способности позаботиться о себе, максимальная приближенность к нормальному существованию — то наша первоочередная задача, вы правы, накормить. Не дать умереть с голоду… Расскажите мне лучше о Саше.

Инна вздрогнула всем телом:

— Откуда вы…знаете?

Юлия сняла очки, потёрла переносицу:

— Наверное, я здорово изменилась. Вы забыли нашу беседу в роддоме и маленькую девочку, лежащую по-соседству с вашим сыном.

— Боже мой, неужели вы та самая Юлия? Я помню вас, точнее, вас тогдашнюю. Как тесен мир! Саша. Бедный мой мальчик, боль души моей… Ему губу зашили, почти не видно. Чуть-чуть гундосит, шепелявит, пластина съёмная на нёбе. Пока череп не сформировался, врач не советует вживлять имплантант. Я виновата перед ним, Юлия. Испугалась ребячьих нападок, отдала в спецшколу. Дети — максималисты во всём, даже в проявлении жестокости… Думала, что среди своих ему будет легче. И ошиблась. Дети — они везде дети! Зато теперь мой ребёнок уверовал в своё уродство.

Юля погладила руку собеседницы, крепко сжатую в кулак.

— Как у него с учебой?

— В этом-то всё и дело. Он очень начитанный, не по годам смышлёный мальчик. А наша спецшкола за пять лет дала ему три класса начального образования. И на этом всё. Кто-то умный решил, что дальше учиться необязательно. Писать своё имя умеешь — хорошо, нет — тоже хорошо. Меньше знаешь, крепче спишь.

— Поэтому вас волнует индивидуальный подход к образованию в специализированных школах подобного рода?

— Да. Я забрала Александра оттуда. Решили с мужем нанять ему репетиторов, — она по-девчёночьи открыто улыбнулась. — Знаете, у него тяга к биологии…

Ничего удивительного, думалось Юлии, мальчишка нормален во всех отношениях. И слава богу, что они вовремя встретились с Инной.

— Мы вот что сделаем. Давайте-ка Сашу в обычную среднюю школу, одну из лучших в городе. За шестой класс восстановит основы знаний и разложит их по полочкам, а там посмотрим.

Инна согласилась не сразу: