Исполняющий обязанности

— И где ваше оружие? И с чего вдруг дипломаты — тем более, посланники России, оружие стали носить?

Оружие у меня в кобуре скрытого ношения, под мышкой. Но я сказал так:

— Оружие достают лишь тогда, когда есть необходимость его применить. Это первое. Второе: у меня с собой имеются важные документы, поэтому, я еще и выступаю в роли дипкурьера, а дипкурьерам, как вам известно, оружие полагается.

Пограничник задумался, потом кивнул. Чувствуется, он с такими вещами знаком хорошо.

Парень, скорее всего, из Корпуса пограничной стражи империи. И вряд ли он был нижним чином. А судя по манерам — даже не вахмистром, а офицером. Этакий поручик Данович, перешедший на службу к латышам, да еще и изрядно потерявший в должности.

Не выдержав, я все-таки поинтересовался:

— Начальник кордона?

Латышский пограничник дернул щекой, потом горделиво сказал:

— Поднимайте выше — бригады. Подполковник Яковлев. Теперь, соответственно, Яковлевс, контролер второй смены.

Олатышили бывшего командира бригады. Как в анекдоте времен распада СССР. Шарикас! Гавс-гавс!

Не стал задавать нелепых вопросов — мол, как же вы докатились до жизни такой. Что ж, его выбор. Латвия пока использует русских специалистов, включая и военных, и полицейских, и пограничников, потому что своих не хватает. Но пройдет годик-другой, как всех русских начнут вышибать со своих постов, пусть даже они и незначительные. А то, что из Яковлева стал Яковлевсом, никого не волнует. А вот Артузову следует сообщить, что на пограничном пункте имеется бывший офицер Корпуса пограничной стражи. Авось, пригодится. Мне бы этот экс-полковник тоже сгодился, но сейчас не время им заниматься. Или успею вербануть?

Нет, не успел. Из глубины вагона послышался какой-то приказ, а Яковлевс, не сказав ни слова ушел.

Глава 7 Трамповладелец

Трудная судьба у дипломата. Мало того, что приходится самому фильтровать базар, виноват, следить за тем, чтобы не сказать ничего лишнего, а в этом случае лучше говорить как можно меньше и такими обтекаемыми фразами, к которым невозможно придраться, так еще и переживать, чтобы твои слова не исказили газетчики. А эти, «акуленыши пера», не просто исказят, а переврут твои высказывания, чтобы в завтрашней газете они прозвучали похлеще и привлекли покупателя. Газета тоже товар и его следует продать. А уж сказал ли посол так, или этак, кого волнует? А подавать на журналистов в суд бесполезно. Стенограммы никто не ведет, скажут — мол, так услышали.

Удивительно, но мой приезд в республику Франция стал крупным информационным поводом. Как только я сошел с поезда и вручил носильщику два своих чемодана (а был бы простым торгпредом, так сам бы отнес!), оставив при себе третий, с документами, вроде наших атташе-кейсов (конфисковал у Артура, у того чемоданчик без дела лежал), как был атакован репортерами и фотографами. Первые пытались задавать вопросы, а вторые совали мне в морду свои допотопные камеры и слепили в глаза магнием.

У меня было дикое желание разбить фотокамеру о голову какого-нибудь борзого репортеришки, но пришлось себя сдерживать,улыбаться и делать вид, что тебе приятно. По судам меня за разбитую камеру не затаскают (дипломатический иммунитет!), но кормиться писучая братия этим случаем будет долго.

Но все равно, сволочи, нашли-таки пару фраз, которые интерпретировали так, как им хотелось.

И вот, только-только начав карьеру политического представителя Советской России в Париже, не успев еще вручить президенту верительные грамоты, я уже был вызван на ковер на набережную д' Орсе, под пресветлые очи секретаря Бертело. И, неважно, что око всего одно.

Вечный секретарь министерства иностранных дел Франции смотрел на меня не грозно, а чуть насмешливо.

— Вызов совершенно формальный господин посол, — успокоил меня секретарь. — Но президент хотел знать — что за инструкции дало вам правительство Советской России? Соответствует ли ваше высказывание тому, что написано в газетах?

А в газетах было написано, что советский посол привез во Францию чемоданы инструкций, по которым он будет осуществлять революцию. И в доказательство приводился снимок «атташе-кейса» в моих руках. Убойное доказательство!

— Разумеется нет, — вздохнул я. — На вопрос газетчиков — имею ли я инструкции Ленина с Троцким по подготовке революции, я ответил, что Франция не нуждается в инструкциях, потому что она сама является учителем Советской России. В Советской России чтят ваших революционеров. У нас именем Марата улицы называют и корабли. Вероятно, репортеры уже не помнят о штурме Бастилии.

— О штурме Бастилии они вспоминают, когда об этом нужно сделать очередную сенсацию. Например, что в Бастилии содержалась та самая Железная маска, посаженная туда еще при Людовике четырнадцатом и дожившая до революции.