Исполнитель

– Даже не знаю, что сказать… Нет, я в восторге от вашей предприимчивости, но…

– Ваше сиятельство, не думаю, что вы испытываете нужду в слугах, которые умеют только кланяться.

Посол рассмеялся.

– Нет, ваше нахальство безгранично, как и ваша ловкость. И тем не менее вы опять правы, герр Перуэй, правы на все сто. Я доволен вами, и награда не замедлит явиться. Так вы уверены, что это тот самый… легендарный эликсир?

Первей усмехнулся.

– Я не могу отвечать за слова этого Кощея, ваше сиятельство. Но по-моему, он не врал.

– И тем не менее умер.

– Да, ваше сиятельство. Этот эликсир не спасает от смерти как таковой. Он лишь предохраняет от естественной смерти.

– То есть?

– Ваше сиятельство… Человек не всегда умирает от старости. Гораздо чаще он умирает от других причин - верёвки, меча, яда или просто от голода и холода. Наконец, человек может утонуть или сгореть заживо. Во всех этих случаях эликсир бесполезен.

Посол внимательно рассматривал тёмную бутыль. Провел пальцем по стеклу.

– И как этим… пользоваться?

– Ничего особенного, ваше сиятельство. По одной столовой ложке утром и вечером. Да, в первый год по одной.

– А потом?

– А потом доза постепенно возрастает. Медленно, но неуклонно.

Посол пристально взглянул на Первея.

– Это он вам сказал?

– Да, ваше сиятельство - не моргнув, соврал рыцарь.

– А что ещё?

– А ещё это зелье обладает хорошим слабительным эффектом. И кроме того, пристрастившись к этому, человек теряет всякий интерес к женщинам. Но не это главное, ваше сиятельство.

– Что же ещё?

Первей помедлил.

– Раз начав, вы уже не сможете прекратить приём препарата. Человек, желающий бессмертия, будет принимать это всю оставшуюся жизнь. Если по каким-либо причинам приём препарата будет прекращён, он умрёт в страшных муках.

– Ничего себе! - датчанин с опаской смотрел на бутыль - И это всё он вам рассказал?

– Да, ваше сиятельство - снова не моргнул глазом Первей - Перед смертью многие одинокие люди склонны к откровенности с первым встречным.

– Может быть, он заодно открыл вам и секрет изготовления этого? - посол с усмешкой кивнул на бутыль.

– Чего нет, того нет. У нас была не такая уж длинная беседа, ваше сиятельство.

Датский посланник встал у окна, задумался, взявшись рукой за бритый подбородок.

– Хорошо, герр Перуэй. Вы свободны.

Рыцарь поклонился и направился к выходу.

– Подождите, герр Перуэй - датчанин отвернулся от окна - А вам, вам никогда не хотелось попробовать? Бессмертие, Перуэй, понимаете?…

Первей помедлил, подбирая ответ.

– Ваше сиятельство, если бы мне предложили на выбор две вещи - заживо сгореть на костре или начать принимать эту гадость, я, возможно, и заколебался бы. Но всё равно, наверное, выбрал бы костёр. А во всех иных случаях не колебался бы ни секунды. Смерть гораздо лучше, чем такое бессмертие, ваше сиятельство.

–… Ну вот и всё, Патрик. Не знаю, свидимся ли мы когда-нибудь. У нас здесь, на Руси, принято говорить - не поминайте лихом. Привет своему батюшке передавай.

– Прощайте… Первей Северинович. Я вас никогда не забуду - губы Патрика предательски прыгали, но он держался, как и подобает воину - Я… Когда-нибудь я тоже стану Исполнителем, вот увидите. Я буду карать зло на земле.

Первей усмехнулся.

– Нет, Патрик, не станешь. Я надеюсь, минует тебя сия горькая участь.

– Почему?

– Да потому, что Исполнителем становятся не за заслуги и подвиги, а наоборот - во искупление тяжких грехов.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что кто-то должен делать грязную работу, и если тебе выпала такая доля - не ропщи и не хнычь. Но стремиться следует совсем к другому. В конце концов, у тебя есть молодая жена, и ты обязан сделать её счастливой.

Патрик поглядел направо. Василиса, одетая по-походному, скромно стояла в сторонке. На пузатой ганзейской когге, стоявшей у причала, царила суета, там уже готовились убрать сходни. Вообще-то все моряки очень не любят брать на борт женщин. Зато все немцы очень любят деньги, так что всё прошло гладко.

– Вы правы, Первей Северинович. Вы опять правы. Прощайте, не поминайте лихом!…

Он порывисто обнял рыцаря, подхватил вещи и устремился к сходням. За ним поспешила жена. На когге уже поднимали парус - южный ветер и течение подхватили тяжёлый корабль, и когга, рассекая волны, отправилась в свой дальний путь…

"Родная, отзовись"

Пауза.

"Да, мой милый"

"Почему всё так устроено в мире - как только полюбишь человека, он тут же уходит от тебя навсегда? Разве это справедливо?"

Пауза. Долгая, долгая пауза.

"Да, это справедливо. Так передаётся в мире дружба, так распространяется любовь - от человека к человеку, всё дальше, всё шире, как круги на воде"

"Терять очень больно"

"Да, это правда. Но и рожать тоже больно. Если бы все так боялись боли, мир давно опустел бы"

"Но ты меня не покинешь?"

Пауза.

"Значит, ты покинешь меня. Не знаю, мой родной. Я не знаю, правда. Не знаю, кто из нас первый сойдёт с этого круга. Но это случится ещё очень нескоро"

Снова пауза. Короткий шелестящий смешок.

"А вообще-то я покину тебя, мой рыцарь, в самое ближайшее время. Как только мне будет позволено"

Первей покрылся липким потом.

"Что? Что…позволено?"