Исполнитель желаний [СИ]

Кирочка почувствовала, что немного смущена. Она не ожидала увидеть Саша вот так просто, прямо перед собою, без пиджака, с немного расслабленным галстуком и зеркальной пряжкой на ремне брюк… Все эти годы он был для неё чудесным, драгоценным воспоминанием; сегодня она надеялась увидеть здесь и его тоже, заодно с Неттой, хотя, может, так и не успела до конца это осознать…

— Лучше поздно, чем никогда… — улыбнулся Саш.

То тайное, что всегда существовало между ними никуда не подевалось. У Саша Астерса были такие же тёмные ресницы, точно крылья, и в нём на удивление легко воскресало прошлое и обнаруживалось присутствие того смешливого яйцеголового мальчишки…

Говорили о каких-то пустяках. Проворные официанты тем временем задёрнули шторы на окнах и сдвинули большую часть стульев, освободив центр зала.

А потом возникла музыка.

Медленная. Чарующая. Зовущая. Никто из посетителей ресторана не сдвинулся с места. Стыдливо погасли большие светильники… Просторное помещение для проведения банкетов погрузилось в таинственный полумрак словно палуба затонувшего корабля.

— Давай потанцуем… — вырвалось вдруг у Кирочки.

Ей с невероятной четкостью вспомнилась в тот миг дискотека в восьмом классе. И их несбывшийся танец. Как же она хотела этого тогда!

Саш без слов положил руки ей на талию. Почти неощутимо. Воздушно.

Кирочка любила обувь в тон платью и надела совершенно новую пару. Туфля натирала ей ногу. Кроме того, сейчас она была не прочь избавиться от нескольких лишних сантиметров роста…

— Извини… — тихо сказала она Сашу и скинула туфли.

Передвигаясь в такт мелодии они вышли на середину зала. Саш неожиданно оказался таким высоким, что Кирочка смогла без труда спрятать лицо, легонько ткнувшись носом ему куда-то в основание шеи, и это было необыкновенно приятное ощущение; вполне позволительно молчать, не смотреть в глаза, только внимать нежному запаху чистой мужской кожи и хорошего одеколона… Кроме них никто не танцевал. Кирочкины руки лежали у Саша на плечах. Она ощущала пальцами плотную ткань его рубашки. Твердое тело под ней. Мечты сбываются. Когда совсем этого не ждешь. Взгляды их в какой-то момент всё-таки встретились. Кирочка почувствовала себя неловко и снова опустила взор. Тайное между ними пробуждалось. Становилось все явственнее с каждой минутой…

— Помнишь, как ты танцевал с Ирмой Вайнберг в восьмом классе? — От шампанского сознание Кирочки стало похожим на зыбкий островок тополиного пуха на асфальте; мысли летали, кружились, терялись — точно невесомые пушинки в случайных потоках воздуха. Иногда, обретая направление и силу, они оформлялись, превращаясь в белых мотыльков, и становились словами… — Ты был в неё влюблен?

— Не помню…

Саш некоторое время молчал. Кирочка смотрела на его губы и подбородок, в их форме, в сухой шероховатости бритой кожи была неизъяснимая печальная красота.

— Я был влюблен в тебя, — сказал он.

Музыка начала постепенно стихать. Мимо танцующих прошел официант с подносом заставленным янтарными на просвет бокалами. Кирочка и Саш взяли себе ещё по одному.

— Ты знаешь, что шампанское делают из светлого винограда, такого спелого, что он почти прозрачный…

Саш слегка наклонил бокал, рассматривая на просвет золотистую жидкость искрящуюся мелкими пузырьками. Кирочке представились огромные гроздья крупных немного удлиненных ягод, с тугой зеленовато-жёлтой кожицей, с желеобразной мякотью, тающей на языке как мёд. Сквозь ягоды проходят солнечные лучи, отчего они как будто светятся изнутри…

За её спиной раздались чьи-то грубые шаги. Кирочка обернулась.

Лоренц Дорн, порядком перебравший шампанского, приближался к ним. Рубашка, кругло натянутая на животе — точно мяч в мешке. Галстук небрежно расслаблен. Лицо красное, яростное.

— Не скучаете? — спросил он. Как-то слишком уж резко.

— Нет, — немного насторожившись, ответил Саш.

В зале стало душно. Лоренц Дорн стоял круглый, потный. Он излучал что-то злое и безнадежное — Кирочка ощущала это всей кожей, внезапно взмокшей под синтетическим платьем…

— Я бы тоже не скучал в обществе такой цыпочки!

Дорн улыбнулся губами похожими на ветчину. Вышло очень неприятно. Кирочка почему-то виделась сейчас ему пьяному частью той яркой полной восхитительно прекрасной жизни, которую у него всегда отнимали обстоятельства. И продолжают отнимать. Бедняга Лоренц, наблюдая за танцующими несколько минут, непостижимым образом узрел в них отражение всего, чего, как ему казалось, он был несправедливо лишён; и возненавидел их за это…

Кирочка в тот миг безошибочно почувствовала, что Дорн хочет ударит Саша, но никак не может найти повод. Он смотрел своими глазами-ноготками. Смотрел страшно, жалко, с неукротимой отчаянной завистью, с неутолимой скорбью о себе самом.

— Идём отсюда… — приподнявшись на цыпочках, шепнула Кирочка Сашу в самое ухо.

Он кивнул.

Её туфли стояли под столиком в другом конце зала.

Когда они вышли, она почувствовала ступнями тёплое и колкое прикосновение асфальта. Всюду разливалось золотистое волшебство. Это был оранжевый вечерний свет. Это было небесное шампанское. Кирочка рассмеялась.