Исполнитель желаний [СИ]

— Похоже, один из блоков ТЭЦ… — Эрн произнес это совершенно будничным голосом, так, словно речь шла о разбитом яйце или о лопнувшей банке с солеными огурцами. Он стоял, приложив руку ко лбу и всматривался вдаль. Странное чувство вдруг охватило его: Эрн явственно ощутил, что есть какая-то непостижимая связь между этим взрывом и им самим. Пространство вокруг представлялось ему теперь множеством сплетенных друг с другом тонких ниточек — причинно-следственных нитей, он будто видел их все внутренним взором, и одна из них, такая чёткая, что, казалось, её можно потрогать руками, протянулась от носка его потёртого кеда туда, за пустырь и лес, к линии горизонта, где клубилось чёрное ядовитое облако взрыва…

— Знаешь… что… Том… — Эрн произнес это чуть испуганно, даже не заметив, что впервые обратился к приятелю по имени, а не «жирный» или «сало», как он привык называть его, — Мне кажется, что я не такой, как другие…

5

Эрн сидел на деревянной кухонной табуретке, подложив под себя согнутые в коленях ноги. Дирк, молчаливый, облаченный в заношенный клетчатый передник, проворно двигался в тесном пространстве между плитой, раковиной, холодильником и столом. Наконец перед Эрном на немного выгоревшей клеенке, белой в крупный алый горошек, словно по волшебству возникла тарелка дымящегося картофеля.

— Сядь нормально, — велел Дирк, мимоходом вынимая вилку из сушилки для столовых приборов и с лёгким стуком опуская её подле тарелки Эрна.

— Мне так удобнее, пап, — ответил мальчик. В кухне стоял небольшой телевизор, по которому фоном шли вечерние новости. Дирк собрался уж было привычно отчитать Эрна за упрямство и постоянные прихоти, но случайно обратил внимание на экран.

Гигантский столб густого тёмно-серого дыма. Осыпающиеся бетонные плиты. Клубящийся огонь. На замедленной съёмке всё это выглядело почти торжественно: здание вздрогнуло, точно человек, которого неожиданно тронули на плечо, в немногочисленных окнах сверкнуло алое, взвился дым, и стены начали вдруг склоняться в разные стороны, подобно ушкам вскрытой картонной коробки. Дирк прибавил звук.

— Мощный взрыв, который произошел сегодня днем на одном из рабочих блоков городской ТЭЦ вывел из строя систему водо- и электроснабжения во многих районах Города и унес несколько человеческих жизней. Точное число жертв пока не сообщается. На данный момент на месте происшествия работают три бригады пожарных, обстоятельства инцидента расследуется.

Эрн задумчиво ковырялся вилкой в мягком разваренном картофеле. Его слегка мутило.

— Ты чего не ешь?

— Не хочу. Аппетита что-то нет, — Эрн отодвинул тарелку, — Кстати, пап… Я видел этот взрыв вблизи. Мы сидели с Томми на трубах, когда он произошел.

Дирк положил себе картошки и сел за стол. Он полил исходящие паром крупные мягкие куски янтарным подсолнечным маслом. Проткнул один из них вилкой.

— Сколько раз я просил тебя не ходить туда…

Устало махнув рукой, Дирк принялся за еду. Ничего не попишешь. Подростки всегда делают по-своему.

Эрн взял стакан с морсом, который налил ему отец, и осторожно сделал глоток. С самого момента взрыва он чувствовал недомогание. У него немного кружилась голова, а руки казались непривычно лёгкими и слабыми: так обычно бывает за миг перед обмороком, кажется, что не сумеешь удержать и пушинки…

— Я пойду прилягу, — тихо сказал он отцу и слез с табуретки.

— С тобой всё в порядке? — спросил Дирк, отложив вилку и внимательно вглядываясь в лицо сына. — Ты бледен.

— Да, папа. Я просто испугался, когда упал с трубы… — Эрн стоя допил морс и вышел из кухни.

Дирк со вздохом сложил его нетронутую картошку обратно в кастрюлю. Он был обеспокоен. Раньше Эрн никогда так себя не вел. Он был шумным и наглым, постоянно спорил, грубил, частенько употребляя в разговоре с отцом рубленые подростковые фразы вроде «отстань», «не парь мне мозг», «задолбал уже»… Таким спокойным и вежливым как сегодня Дирк видел своего сына впервые. И это его обрадовало бы, он бы решил, что, скорее всего, ничего плохого не происходит и мальчик просто вырос, если бы не эта болезненная голубоватая бледность и не взгляд, пугающий своей отрешенностью, открывающийся куда-то в глубину…

Эрн вошёл в свою комнату и залез на кровать. Комната, вообще говоря, была общая, и кровать в ней стояла двухэтажная. Нижний этаж занимал Дирк. Но обычно он проводил время на кухне или на работе, поэтому комната считалась владениями Эрна. Тут лежало, стояло и валялось повсюду его типичное подростковое барахлишко: видавший виды плюшевый медведь, которого он по детской привычке всё ещё иногда брал с собой спать, старый-престарый плеер-тарелка, найденный на свалке, диски, потрёпанные учебники, планшет с треснутым защитным стеклом…

Эрн занимал второй ярус общей кровати. Он забирался на верхний этаж по деревянной лесенке с тонкими гладко отшлифованными перекладинами.