Испорченная кровь (ЛП)

настолько остра и сильна, что мне трудно дышать.

Я борюсь с болью в течение минуты... двух, прежде

чем начинаю её игнорировать. Я сломала своё тело, и

это никак нельзя исправить. Я и не собираюсь. Мне

нужно найти Айзека. И затем я начинаю думать: « О,

Боже». Что если Смотритель Зоопарка пришёл, пока

я была без сознания, и что-то с ним сделал? Я

медленно перекатываюсь на бок, и пытаюсь встать,

используя здоровую ногу. И тогда я её вижу. Нижняя

половина моих штанов отрезана. Место, откуда

торчала кость, обёрнуто тонкой марлей. Я чувствую,

как что-то стекает по ноге, когда двигаюсь.

Закрываю рот рукой и дышу через нос. Кто здесь

был? Кто это сделал? Огонь горит. Огонь, который я

разожгла, должен был к этому времени потухнуть.

Кто-то развёл его снова, добавил новые поленья.

Меня шатает. Мне нужен свет. Мне нужно…

— Сядь.

Я замираю, поражённая голосом. Поворачиваю

голову настолько, насколько это возможно.

— Айзек, — вскрикиваю я. И начинаю терять

равновесие, но он срывается с места и ловит меня.

Д ум а ю , срывается — это сильно сказано. На

мгновение мне кажется, что мужчина упадёт вместе

со мной. Я поднимаю руки вверх и прикасаюсь к его

лицу. Айзек выглядит ужасно. Но он жив и стоит на

ногах. Мужчина нежно опускает меня на пол.

— Ты в порядке?

Он качает головой.

— Живой. Этого для тебя не достаточно?

— Ты не должен был, — шепчу я. — Думала, ты

умираешь.

Айзек не смотрит на меня. Вместо этого он

идёт к куче чего-то, что я не могу рассмотреть в

темноте.

— Смотри, кто заговорил, — мягко произносит

мужчина.

— Айзек, — снова начинаю я. — Стол...

Внезапно

я

чувствую

жар...

слабость.

Адреналин, который вынес меня из колодца вверх по

ступенькам, вверх по лестнице, угас.

Он подходит ко мне, его руки чем -то

загружены.

— Я знаю, — говорит он, сухо. — Я видел.

Он смотрит на мою ногу, пока раскладывает

вещи рядом со мной. Доктор выстраивает их, дважды

всё проверяя. Но каждые несколько секунд Айзек

снова смотрит на мою ногу, как будто не знает , что

можно сделать.

— Как это случилось?

— Я спрыгнула со стола, — отвечаю ему. — Я

не думала. Астма…

Уголки его рта дёргаются.

— У тебя был приступ астмы? Когда это

случилось?

Я киваю. В тусклом свете огня вижу только его

лицо, и оно побледнело.

— Большая берцовая кость сломана. Нога,

должно быть, согнулась под прямым углом, когда ты

упала, что вызвало перелом.

— Когда я прыгнула, — поправляю его я.

— Когда ты свалилась.

Он работает руками, открывая пакеты. Слышу

небольшие надрывы, лязг металла. Я откидываю

голову назад и закрываю глаза. Слышу небольшие

всплески воздуха и думаю, что это Айзек, но потом

понимаю, что это моё дыхание.

Он смотрит прямо на меня.

— Должно быть, ты подняла температуру моего

тела. Ты всё сделала правильно.

— Что?

У меня головокружение. Меня снова тошнит.

— Ты спасла мне жизнь, — произносит он.

Когда я открываю глаза, Айзек смотрит на меня.

— Мне нужно переместить тебя.

— Нет! — я хватаю его за руку. — Нет,

пожалуйста. Просто позволь мне остаться здесь.

Я тяжело дышу. От мысли о движении меня

тошнит.

— Меня некуда переносить, Айзек. Просто

сделай всё здесь.

Сделать здесь что? Действительно ли он

планирует работать на полу чердака?

— Мало света, — говорю я. Боль усиливается. Я

надеюсь, что он оставит эту затею, и даст мне

умереть. Айзек поворачивается и достаёт из-за спины

фонарик, тот, что был внизу. Когда я была маленькой

девочкой, мама упрекала меня за чтение под таким

светом, теперь Айзек планирует с ним работать.

— Что ты собираешься делать?

Я быстро осматриваю то, что он принёс с

собой. Там шесть рулонов, которые похожи на бинты,

алкоголь, ведро с водой, игла и нить, бутылка

текилы. Есть и другие вещи, но он положил их на

противень и накрыл чем-то, похожим на бинты.

— Вылечить твою ногу.

— Где морфий? — шучу я. Айзек подкладывает

под верхнюю часть моего тела подушки, которые

стягивает с кровати, и я оказываюсь в полусидячем

положении. Затем он откручивает крышку текилы и

подносит её к моему рту.

— Напейся, — говорит доктор, не глядя на

меня. Я слушаюсь его.

— Где ты всё это нашёл?

Я делаю пару глубоких вдохов, давая тому, что

уже

проглотила,

спуститься в желудок, затем

подношу бутылку обратно ко рту. Хочу услышать, как

о н обнаружил мою находку. Айзек говорит, в то

время как кактусовый вкус текилы прожигает

маленькими глотками свой путь к моему желудку.

— Где ты думаешь?

Я кусаю губы. Мой разум онемел от алкоголя. Я

стираю рукой то, что скатывается вниз по

подбородку.

— Мы голодали всё это время...

— Я должен оперировать, — произносит он.

Это моё воображение или капельки пота покрывают

его лоб? Свет настолько расплывчатый, что это

может быть обман зрения.

Айзек

откупоривает

бутылку

с

прозрачной

жидкостью и, прежде чем я могу открыть рот, чтобы

остановить

его, вскрывает марлю и наливает