Испорченная кровь (ЛП)

когда я увидела обложку романа Ника, лежащего

рядом с моей кроватью, то взяла его. Это было скорее

рефлекторно, мы говорили о книге, а теперь она

передо мной. Сверху издание покрывал тонкий слой

пыли. Я вытерла её рукавом и стала изучать обложку.

Она не в его стиле, но авторы не очень влияют на

обложки своих книги. Существует команда в

издательстве,

которая э т и м занимается.

Они

совещаются в конференц-зале без окон за чашкой

дешёвого кофе, так, по крайней мере, сказала мне

мой агент. Если бы я искала Ника в обложке, то не

нашла бы. На обложке крупным планом был снимок

птичьих перьев: серых, белых и чёрных. Название под

короткими курсивными белыми буквами гласило:

« Запутавшаяся».

Открыла её на странице посвящения. Это было

большее, на что я решалась до сих пор прежде, чем

захлопнуть её.

Посвящается И. К.

Я дышала через рот, сгибая пальцы на открытой

странице,

будто

готовилась

сделать

что-то

физическое.

Мой разум

снова возбуждался от

посвящения.

Посвящается И. К.

Я перевернула страницу.

«ГЛАВА ПЕРВАЯ»

« Она

купила

меня

словами,

красивыми,

обещающими и замысловатыми словами ...»

Раздался звонок в дверь. Я закрыла книгу,

вернула её на тумбочку и пошла вниз. Ни за что на

свете не буду читать.

— Мы должны просто сделать тебе дубликат

ключей, — сказала я Айзеку. Он стоял на моём

п о р о г е , е г о р у к и б ы л и нагружены бумажными

пакетами. Я отошла в сторону, позволяя ему пройти.

Это был колкий комментарий, но я сказала его

по-дружески.

— Я не могу остаться, — сказал он, опуская

пакеты на кухонный стол. Это ужалило, будто пчела

забрела в мою грудную полость. Я хотела спросить

почему, но, конечно же, не сделала. Это не моё дело,

куда и с кем он идёт.

— Ты не должен больше этого делать, —

ответила я. — Я виделась с доктором Элгин сегодня.

Поехала сама. Я… мне лучше.

На нём была коричневая кожаная куртка, лицо

обросшее. Не было похоже, что он пришёл из

больницы. В те дни от него всегда исходил слабый

запах антисептика. Сегодня был только лосьон после

бритья. Он прошёлся пальцами по щетине.

— Я назначил твою операцию на понедельник

через две недели. Таким образом, у тебя будет

несколько встреч с доктором Элгин.

Моим первым инстинктом было поднять руку

вверх, чтобы почувствовать свою грудь. Я никогда не

была одной из тех женщин, которые гордились

размером бюстгальтера. У меня была грудь. По

большей части я игнорировала её. Но, теперь, когда

она собиралась покинуть меня, я чувствовала, что

должна защитить её.

Кивнула.

— Я хотел бы, чтобы ты продолжила встречи с

ней... после... — Его голос понизился, и я

отвернулась.

— Ладно. — Но я не имела это в виду.

Айзек постучал пальцами по мрамору.

— Ладно, — повторил он. — Увидимся позже,

Сенна.

Я начала распаковывать продукты. Сначала

ничего не чувствовала. Только коробки макарон и

пакеты

фруктов,

уложенные

рядами...

укомплектованные. Потом я почувствовала что-то.

Зуд. Он грыз меня, дёргая и вытягивая, пока я не была

так расстроена, что бросила упаковку крекеров через

комнату. Они попали в стену, и я смотрела на то

место, где они приземлились, пытаясь найти звук

своего волнения. Звук. Я побежала в гостиную и

включила Флоренс Уэлч. Она пела мне песню без

остановок в течение нескольких дней. Её реальный

голос устал бы сейчас, но записанный голос

неизменно взывал ко мне. Сильно.

Как он узнал, что эта песня, эти слова, этот

измученный голос будут говорить со мной?

Я ненавидела его.

Я ненавидела его.

Я ненавидела его.

Я увиделась с Айзеком за пару дней до

операции. Зато часто встречалась с доктором Элгин.

Я ходила к ней три раза в неделю по требованию

своего хирурга. Это напоминало попытку впихнуть

целую жизнь в шесть сеансов терапии. Она

приказывала мне говорить глазами и звоном

браслетов: «Расскажи мне больше, расскажи мне

больше». Каждый раз, опускаясь на её диван, моё

достоинство опускалось чуть ниже. Это была не я. Я

выворачивала нутро, как некоторые люди это

называли; разглашала правду. Это была словесная

рвота, и Сапфира Элгин была пальцами в моём горле.

Я обнаружила, что личная информация была

довольно скисшей. Она сидела и портилась в углах

вашего сердца так долго, что к тому времени как её

раскрывали, вы сталкивались с чем-то протухшим. И

вот что я сделала — обрушила на неё всю гниль, и

она поглощала всё без исключения. Казалось, что чем

больше Сапфира Элгин высасывала из меня, тем

меньше меня оставалось. Иногда я пыталась быть

забавной, именно так я могла услышать её скрипучий

смех. Она смеялась невпопад, иногда в полнейший.

Были дни, когда женщина мне нравилась, а в другие я

её ненавидела.