Испорченная кровь (ЛП)

счастливое детство. Я взглянул на неё, прежде чем

открыл

дверь:

спортивная

одежда,

волосы

растрепались и облепили лицо.

Какая женщина прыгнула бы в машину на

Рождество, чтобы встретиться с вашей семьёй, не

надев кардиган и платье? Она. После неё все прочие

женщины казались пресными и фальшивыми. С

Бренной не соскучишься.

— Это о тебе, Сенна?

Айзек пристально смотрел на меня. Я не знала,

о чём он думал, но лично у меня в голове крутилось

только: « Чёрт подери Ника и его книгу».

Я едва могла... Не знала, как... Мысли

разбегались в разные стороны.

— Ты дрожишь, — сказал Айзек. Он отложил

книгу на тумбочку и налил мне стакан воды. Стакан

был пластмассовый, но тяжёлый, и такого странного

цвета, как будто смешали воедино все яркие наборы

п л а с т и л и н а «Плей-До ».

Он

вызывал

у

меня

отвращение, но я взяла его и сделала несколько

глотков. Стакан оказался слишком тяж ёлым. Часть

воды пролилась на больничный халат, от чего тот

прилип к моей коже.

Я передала его обратно Айзеку, который

отставил стакан в сторону, не отрывая при этом

взгляда от моего лица. Он обхватил своими руками

мои ладони, чтобы унять дрожь. И частично ему это

удалось.

— Он написал это для тебя, — сказал Айзек.

Его

глаза

потемнели,

словно

голову доктора

переполняли мысли. Мне не хотелось отвечать.

Сложно было не заметить сходство имён:

Сенна, Бренна. Так же, как нельзя было не заметить

и саму суть истории. Тонкая грань, разделяющая

вымысел и правду. Мне стало дурно от того, что Ник

рассказал эту историю. Нашу историю? Свою версию

событий. Некоторые вещи должны быть похоронены

глубоко под землёй и лучше их там и оставить.

Я указала на книгу.

— Возьми её, — попросила я. — И выброси.

Его брови сошлись на переносице.

— Зачем?

— Потому что не хочу помнить о прошлом.

Целую минуту Айзек внимательно изучал меня,

затем взял книгу, засунул е ё под мышку и пошёл к

двери.

— Подожди!

Я протянула руку, требуя дать мне книгу, и

доктор подошёл обратно ко мне. Я открыла её,

пролистнула, пока не добралась до страницы с

посвящением, нежно провела кончиками пальцев по

словам… а затем вырвала страницу. Безжалостно.

Вернула книгу Айзеку, по-прежнему сжимая в кулаке

вырванный лист. Он ушёл с каменным лицом, шаркая

ногами по полу больницы. Шарк… шарк… шарк. Я

слушала, пока шаги не стихли.

Согнула страницу пополам, а потом ещё раз и

ещё, пока она не стала размером с ноготь большого

пальца, и тогда его проглотила.

Через неделю меня выписали. Медсестры

сказали, что обычно после двойной мастектомии

пациентки возвращаются домой через три дня, но

Айзек задействовал связи, чтобы меня продержали

там какое-то время. Я ни словом не упомянула об

этом, когда он передал мне бумажный пакет с моими

лекарствами. Засунула его в свою косметичку,

стараясь не обращать внимание на дребезжание

таблеток. Пытаясь игнорировать какой тяжелой стала

сумка. Полагаю, ему было легче ухаживать за мной в

больнице, нежели у меня дома.

Он перенёс операции и отпросился, чтобы

отвезти меня домой. Меня это раздражало, но всё же

не знаю, как бы я справилась без него. Что можно

сказать человеку, который заботится о вас без вашего

разрешения? « Держись от меня подальше, то, что

ты делаешь неправильно? Твоя доброта сводит меня

с ума? Какого чёрта ты хочешь от меня? » Мне не

хотелось быть чьим-то объектом заботы, но Айзек

умный и у него есть машина, а я одурманена

обезболивающим.

Я задавалась вопросом, что он сделал с книгой

Ника. Выбросил её в мусорку? Оставил в своём

кабинете? Может быть, когда я вернусь домой, она

окажется на моей тумбочке, как будто никогда не

покидала её.

Медсестра везла меня по коридорам больницы

к главному входу, где Айзек припарковал свою

машину. Он шёл немного впереди меня. Я наблюдал

за его руками, за складками кожи на ладони под

большим пальцем. Искала следы книги на пальцах.

Глупо. Если бы я нуждалась в словах Ника, я могла

б ы и х прочитать. Руки Айзека были крупнее, чем

книга Ника. Они только что проникли в моё тело и

вырезали мой рак. Но я продолжала видеть книгу в

его

руках, и то, как его пальцы загибали угол

страницы, прежде чем перевернуть её.

Когда мы оказались в автомобиле доктора, он

включил музыку без слов. Это, по какой-то причине,

обеспокоило меня. Может быть, я ожидала, что он

поставит что-то новое для меня. Я барабанила

пальцами по окну, пока мы ехали. Было холодно.

Холода продержатся ещ ё несколько месяцев, прежде

чем погода переменится, и Вашингтон согреет

солнце. Мне нравилось ощущение холодного стекла

под пальцами.

Айзек внёс мою сумку внутрь. Когда я зашла в

свою

комнату, то взгляд сразу же метнулся к