Испорченная кровь

Айзек убирает мои волосы через плечо, и я невольно вздрагиваю. Затем он кладёт руки мне на колени. Их тепло жалит. Толкает их в стороны, раздвигая, и делает шаг вперёд, пока не стоит между ними. Он наклоняет голову, и наши рты почти соприкасаются. Почти. Пальцы обеих моих рук растопырены на столе позади меня, удерживая. Я чувствую прорези, которые оставила на столе. Резные фигурки, которые Айзек помог мне сделать. Он не целует меня. Мы никогда не говорили о том поцелуе, который разделили, когда думали, что умираем. Он дышит мне в рот, а его руки поднимаются вверх по моим бёдрам. Его руки как тёплая вода, омывающая мою кожу. Я покрываюсь мурашками. Мой халат задран к верхней части моих бёдер. Когда его ладони оставляют мои ноги, хочется кричать: «Нет! Я хочу ещё тепла», — но он захватывает полы моего халата и, потянув, открывает его, оголяя грудь. Мне холодно. Я цепенею. Айзек дотрагивается до моих шрамов. Моей бесплодной женственности. Замороженная... замороженная... замороженная... и затем я ломаюсь.

Я задыхаюсь и хватаю его за руки, толкая их прочь.

— Что ты делаешь?

Айзек не отвечает. Он поднимает руки к моей шее. Где бы он ни касался меня, я ощущаю тепло. Отклоняю голову назад, и его пальцы обводят мою челюсть.

— То, чего я хочу, — говорит он.

Я поворачиваю голову влево, пытаясь отстраниться от него, но Айзек запускает руку в мои волосы на затылке и покрывает поцелуями шею, пока я не начинаю дрожать. Я в невыгодном положении. Одной рукой стараюсь поддерживать себя, а другой удержать его от себя. В конце концов, моя рука выскальзывает из-под меня, и мы падаем на стол.

Айзек целует меня. Его поцелуй сначала жёсткий, будто он зол, но, когда я прикасаюсь к его лицу, мужчина смягчается. Когда он медленно скользит своими губами по моим, а его язык проникает в мой рот и обратно, я расслабляюсь. Мои ноги отрываются от стола и обхватывают его за талию. Тепло; тепло на внутренней части моих ног, тепло во рту, тепло зажато между моих ног. Айзек наклоняется и тянет мой халат, открывая себе путь. Я поднимаю руки, чтобы освободиться от халата и обнимаю его. Потом он перекатывает меня, так что я оказываюсь сверху. Я сажусь, и он поднимает меня за талию, пока я не соприкасаюсь с его эрекцией. Он здесь и прикасается ко мне. Всё, что нужно сделать — опуститься вниз, и Айзек будет внутри меня. И я хочу, чтобы он был. Потому что мне нужно трогать и быть тронутой.

Но Айзек не спешит. Он продолжает удерживать меня за талию. Думает о своей жене. Я думаю о его жене. Собираюсь сказать ему: «Забудь об этом», когда мужчина резко отпускает хватку на моей талии. Без замешательства, и без предупреждения, я опускаюсь на него. Из меня вырывается стон, громкий. Это стон, я вас уверяю. Одну минуту я была пуста, и в следующую — наполнена. Глубокая, медленная паника. Он не принадлежит мне. Что я делаю? Я пытаюсь подняться с него, но Айзек хватает меня за запястья и разворачивается, прижав к столу. Медленно целует, прикасаясь обеими руками к моему лицу, всё время медленно двигаясь внутри меня.

— Я хочу быть с тобой, — шепчет он мне в рот. — Прекрати.

И я прекращаю. Позволяю ему целовать, и гладить, и трогать, и не борюсь с ним. У нас был секс только один раз; в дождь, на карусели, и я сверху. Теперь всё ощущается не как секс. Это нечто более интимное. Никогда не занималась этим так, как сейчас. Ни с кем. Даже ни с Ником. Никогда не зарывалась пальцами в волосы мужчины и самозабвенно не стонала и не желала, чтобы он был так глубоко, как только может, потому что всё это ощущалось более реальным. И мужчина никогда не утыкался лицом в мою шею и не стонал так, как будто каждое движение внутри меня стоит этого.

Но мы здесь, на столе, двигаемся вместе и занимаемся тем видом секса, который душит, и одновременно является нежным и грубым. Айзек дотрагивается до меня везде. Его пальцы скользят по моей груди, спине и бёдрам. От этого я чувствую себя красивой, а не уродством, в которое меня превратила жизнь. Когда Айзек находится во мне, я забываю обо всём. Забываю, что я пленник, и что кости сломаны, и что мы чуть не умерли. Забываю, что у него кто-то есть. Забываю, что меня изнасиловали, и что у меня нет груди. Забываю, что я всю жизнь тяжело боролась за то, чтобы ничего не чувствовать. Айзек занимается любовью со мной, и всё, что я чувствую прямо в этот момент — что я чего-то стою.

Айзек несёт меня на кровать и опускает на матрац. Я чувствую его влажность на своём бедре, пока он забирается в постель и ложится рядом со мной. «Обними меня», — молча прошу я. Это лишь слова в моей голове, но Айзек приближается и обнимает меня. Я закрываю глаза.

Пим - пам, пим - пам...

Страх лёгким шагом танцует вокруг меня. Он обольстительно шепчет мне в ухо. Мы влюблены, страх и я. Он позвал меня, и я позволяю ему войти.

Прочь. Говорю я ему. Пусти, позволь мне уйти, позвольте мне уйти, дай мне уйти.

— Солги мне, Айзек.