Я плачу из-за того, что, как думала, должно произойти. Но ничего не происходит. И только сейчас замечаю, что не слышу гудения. Забор всё время издавал гул. Мои голосовые связки замёрзли, язык прилип к нёбу. Я двигаю языком и пытаюсь облизать губы. Но у меня во рту так сухо, что их нечем смочить. Отпускаю звенья цепи и смотрю через плечо на дом. Я оставила входную дверь открытой, она зияет тёмным пятном среди белизны снега. Не хочу возвращаться. Было бы умно пойти и одеть больше слоёв одежды. Больше носков. Прежде чем выйти, я накинула лишь одну из толстовок Айзека сверху того, во что уже была одета. Но воздух проникает через оба слоя, будто они сделаны из салфеток. Я иду обратно к дому, ковыляя на больной ноге. Одеваю больше одежды, рассовываю по карманам немного еды. Прежде чем выйти, я поднимаюсь по лестнице в карусельную комнату. Опустившись перед шкафом, ищу тот кусочек паззла, который избежал топки. Он там, в углу, покрыт пылью. Я кладу его в карман и в последний раз обхожу свою тюрьму.
Забор. Проталкиваю пальцы через проволоку и тянусь вверх. Покинув это место с Айзеком, Сапфира могла забыть снова, включить забор. Если она вернётся, я не хочу быть здесь. Я скорее умру от холода свободной в лесу, чем запертой за электрическим забором, где буду превращаться в кубик льда.
Сапоги Айзека большие. Я не могу поместить носок в восьмиугольники, которые составляют сетку забора. Я поскользнулась два раза, и мой подбородок врезался в металл как персонаж из мультфильмов Луни-Тюнс. Чувствую, как по шее стекает кровь. Я даже не пытаюсь её стереть. Я в отчаянии... маниакальном. Я хочу выйти. Взбираюсь на забор. Мои перчатки цепляются за торчащие куски стали. Когда они полностью рвутся, металл липнет к коже на моей ладони, разрывая нежную плоть. Я продолжаю подниматься. Вдоль верхней части забора, по всей длине, натянута колючая проволока. Я даже не чувствую шипы, когда хватаюсь за неё и перекидываю ногу. Мне удаётся перенести обе ноги и сохранить хрупкий баланс на внешней стороне забора. Колючая проволока прогибается под моим весом. Я теряю равновесие... и падаю.
Я чувствую свою мать в падении. Может быть, это потому, что я так близко к преисподней. Интересно, если моя мать умерла, увижу ли я её, когда умру. Обдумываю всё это за три секунды своего полёта к земле.
Я задыхаюсь. Чувствую, будто в мои лёгкие закачали весь существующий воздух, а затем в одно мгновение из меня всё выкачали. Сразу же ощупываю себя. Я с трудом дышу, но мои руки пробегаются по телу в поиске сломанных костей. Когда я уверена, что после
Поворачиваюсь к лесу, больная нога тонет в мягких насыпях снега. Слишком глубоко, чтобы вытащить её. Передо мной небольшая тропинка, проложенная среди деревьев, но я резко оборачиваюсь назад. До забора всего три метра, но это трудный путь. Я смотрю на него в последний раз. Ненавижу это место. Ненавижу этот дом. Но это место, где Айзек подарил мне любовь, не ожидая ничего взамен. Поэтому я не могу слишком сильно ненавидеть его.
И тогда я начинаю идти.
Я слышу рокот лопастей вертолета.
Мои глаза открываются. Мне приходиться использовать пальцы, чтобы веки не слипались, и даже тогда они продолжают закрываться.
Похоже, он приближается. Я должна встать, выйти наружу. Я уже снаружи. Под своими пальцами я чувствую снег. Поднимаю голову. Слишком много боли. Что с моей головой? Ах, да, я упала. Перелезая через забор.