Испорченная принцесса

— Если я тебе понадоблюсь, позови меня. Я буду рядом, — обещает она. — И, если он тебе что-нибудь отчебучит, я позову ребят, чтобы он больше не смог покинуть больничную койку. — С этим предупреждением она бросает на меня взгляд. — Могу я доверить тебе ее? Или мне нужно вернуть Джоди и Тоби до того, как я уеду?

Слова пляшут на кончике моего языка, но я проглатываю их, потому что действительно, может ли кто-нибудь доверять мне в этот момент?

Джоди права.

Я чертовски опасен.

И не только для Семьи, но и для всех, кто со мной связан.

Я — бомба замедленного действия, и, похоже, в пятницу вечером я был очень близок к тому, чтобы взорваться.

Если бы только я мог вспомнить, что именно подтолкнуло меня к тому, чтобы выдернуть чеку.

4

БРИАННА

Как только ко мне начинают возвращаться чувства, я понимаю, что что-то изменилось.

Возможно, глаза все еще закрыты, но все вокруг прояснилось. Я больше не чувствую себя запертой в туннеле, из которого не выбраться.

Я чувствую себя вялой и уставшей, но при этом почти… нормальной.

Единственный звук, который доносится до моих ушей, — это чье-то дыхание.

Джоди.

Она была здесь все это время. Возможно, я не могла ее видеть или даже слышать, но я чувствовала ее. Ее любовь, ее поддержку.

Она — моя опора, уже много лет, и я не думаю, что она хоть немного представляет, как сильно помогла мне преодолеть все, что у меня было, чтобы оказаться там, где я сейчас.

Если бы не она и Джоанна, я бы ни за что не закончила школу, не говоря уже о том, чтобы поступить в университет. Я обязана им всем.

Желая увидеть ее, сказать ей, как сильно я ее люблю, я заставляю себя открыть глаза.

Понятия не имею, как долго я спала, но такое ощущение, что кто-то пытался склеить мои ресницы. Почти уверена, что даже вырвала несколько, когда мне наконец удалось поднять веки.

Солнечный свет проникает сквозь открытые жалюзи, бьет в глаза и заставляет меня поморщиться, но я не могу сосредоточиться ни на этом, ни на комнате, в которой нахожусь, потому что мое внимание сразу же привлекает человек, сидящий рядом со мной и держащий меня за руку.

Это точно не Джоди, и пока я смотрю на его разбитое лицо, в моей голове начинают прокручиваться образы событий, которые привели к этому моменту.

Сердце начинает колотиться, когда я думаю о том, как он преследует меня в ванной, трахает меня у стены, а потом…

Мой желудок переворачивается, когда я представляю, как он смотрит на мой телефон с изображением, которое, как я теперь знаю, было изображением ребенка Калли на экране.

— О Боже, — вздыхаю я, пытаясь дотянуться до подноса с больничными принадлежностями на столике на колесиках возле моей кровати.

Я промахиваюсь и задеваю кувшин с водой. Все это опрокидывается, разбрызгивая воду повсюду.

— Черт возьми, — кричит Нико, испуганно вскакивая на ноги, когда холодная вода попадает ему на колени. — Брианна.

— Тошнит, — умудряюсь как-то выдавить я в панике, все еще пытаясь дотянуться до подноса.

— Блядь. Да. Черт, Сирена.

Он успевает поставить его передо мной как раз вовремя, и я непривлекательно отплевываюсь. Думаю, держать мое больничное ведро — это меньшее из того, что он мне должен на данный момент.

Почти ничего не выходит. Это и неудивительно, ведь я ничего не ела уже… неопределенное количество времени.

— Какой сегодня день? — с усилием произношу я, отталкивая поднос.

Нико держит его перед собой, выглядя совершенно испуганным, а затем осторожно обходит кровать и направляется к двери в углу, за которой, как я полагаю, находится ванная.

И только когда он оказывается спиной ко мне, точнее, его голая задница, я замечаю, что на нем тоже больничный халат.

— Воскресенье, — говорит он, медленно возвращаясь.

Он колеблется рядом со мной, выглядя совершенно неуверенным в себе.

Я вижу его таким впервые и мне это не нравится.

Мне нравится сильный, властный, контролирующий все Нико.

А не эта слабая, озабоченная и растерянная версия.

Это противоречит почти всему, что он когда-либо пытался показать мне о себе.

Я не идиотка. Я знаю, что почти все, что он позволил мне увидеть в себе, — это притворство.

За последние несколько месяцев он был по-настоящему искренним со мной всего пару раз, но не больше, чем на прошлой неделе, когда я пришла к нему в квартиру, чтобы рассказать о Найтс-Ридж, и он сломался у меня на глазах.

Именно из-за этого момента он стал таким злобным.

Я понимаю. Он напуган.

Черт, я тоже боюсь, большую часть времени, но я не настолько решительно настроена скрывать это, чтобы отталкивать от себя всех.

Его глаза притягивают мои, и я клянусь, что вижу в них что-то такое, мягкое, чего никогда раньше не замечала.

Я так погружаюсь в них, что не замечаю, как он движется, пока не оказывается прямо передо мной, и его рука не касается моей щеки.

— Сирена, мне так чертовски жаль.

Его глаза блестят влагой, отчего мое сердце учащенно забилось, а в груди стало не по себе.