Испорченная тобой

– Сейчас проверим, - лукаво произносит парень. Для него это просто игра в кошки-мышки. Рука неистово исследует мои трусики, шарит, доставляет чувство омерзения. – Да какая вообще разница, хочешь или не хочешь! – рука по–прежнему в моих трусах, второй рукой хватает меня за горло, надавливает так, что не могу дышать. Губы тянутся к мои губам, накрывают их, еще сильнее царапая затылок о стену. Я словно в капкане, и через секунду он окончательно захлопнется, разрубая меня на куски.

Кусаю его  за  верхнюю губу, с огромной силой вгрызаюсь, готовая оторвать эту чёртову часть лица. Питер рычит, и теперь  уже он пытается выбраться, отстраниться. Ощущаю металлический вкус во рту, кровь, разжимаю зубы, сплевываю. Парень отшатывается, ухмыляется, как будто и не больно вовсе. Проводит языком по опухшей губе, слизывая капли крови, выступающие на ней. Пользуюсь тем, что больше меня не держит, дёргаюсь в попытке убежать, но сильная рука парня хватает быстрее, чем я соображаю.

– О-о-о, зубки отрастила. Мне нравится. Меня это заводит, - вновь льнёт ко мне.

– Не боишься? Вдруг я тебе ещё что то откушу.

– Дерзкая! – Питер явно доволен поворотом игры. Я больше не мышка. - А если вот так? - разворачивает всем телом, прижимается к спине, вдавливая щеку в холодную стену, – Что тогда сделаешь? – нижняя часть моей одежды, уже задрана вверх. Выпуклость на его брюках  плотно прижимается к оголенной коже. Начинаю кричать, хоть и знаю, что это не принесёт должного результата. Не могу себе представить, что будет , если он решит расстегнуть ширинку на своих джинсах. Не знаю, что со мной будет, если вновь использует меня. Глаза щиплет и их застилают слезы,  уже готовые пролиться по щекам. Нет. Не хочу, чтоб он видел, как я слаба. Усиленно моргаю, заставляя влагу испариться. Крик уже превратился в слабый писк. Не разбираю, что шепчет мне парень, лицом зарываясь в волосы, приникая к моей шее своими губами.

– Отпусти её, Питер, - слышу самые прекрасные в мире слова.

Тяжелый, драматический вздох из уст насильника звучит как молитва.

– Отвали, – выплёвывает Питер, но хватка его слабеет.

– Я сказал, отпусти, - чувствую, как его будто отдирают от меня. Тело больше не вдавлено, шелковый подол, словно воздух, скользит по моим бёдрам, урывая их. Я свободна. Разворачиваюсь, смотрю на своего спасителя.

– Вечно ты не вовремя, - смеётся Питер, - ты не видишь Коэн, мы немножко поиграли. – Гари крепко держит брата, хотя тот и не вырывается. Он наигрался, его довольный вид говорит о том, что победа всегда за ним.

Гари, вероятно, чувствует, что старший брат меня больше не тронет, и отпускает его. Питер всё также посмеивается, но ко мне больше не приближается, наоборот, уходит.

– До скорой встречи, Кэсси, - бросает напоследок, через секунду скрываясь в толпе.

– Ты в порядке? - как два года назад, спрашивает меня Гари.

– Нет, – по–честному отвечаю ему, обнимаю себя руками и тоже ухожу. В голове нет ни одной мысли. Я не впускаю их туда.

Ничего не произошло. Ничего не произошло. Сама себе  повторяю как молитву. Каникулы закончатся, и Гаррисоны уедут, оставят меня в покое.

Глория встречает меня встревоженным взглядом.

– Мы весь пляж оббегали. Ты где была?

Позволяю себе разреветься, впервые за долгое время. Она с готовностью подставляет своё плечо, обнимает меня.

– Домой? - спрашивает меня подруга.

– Домой, - соглашаюсь я.

Глава 10.

С того момента, как встретила обоих братьев на Ла-Кост, только и делала, что считала дни до окончания каникул. Хотелось, наконец, ощутить себя в безопасности, зная, что больше никого не встречу. На работе всё шло своим чередом, там я получала удовольствие от общения с людьми. Посетителями, Глорией, поваром Йеном и мистером Пэрришем. Последнему  я часто помогала с вычислениями, которые он неизменно вёл в тетради. Айзек Пэрриш  был большим противником  разных компьютерных примочек, пoэтому пользовался лишь листком и ручкой. Все финансовые затраты, приходы и расходы, конспектировал в толстенный талмуд. Постоянно путался, а его бухгалтер в конце месяца  ругалась и просила компенсацию за перевод этих иероглифов, в нормальные цифры. Я помогла ему, упорядочила, научила разбивать всё на колонки и таблицы. Мне нравилось проводить время с этим стариком. Иногда  мыслями он погружался в прошлое и с упоением рассказывал мне о большой любви, которую испытывал к покойной жене. Я слушала, раскрыв рот, где-то даже завидовала подобным чувствам. И еще  мне нравилось, что в такие моменты, вспоминая прошлое, мистер Пэрриш, не казался таким замкнутым. Будто расцветал.

– Кэсси! – прибежала на кухню взволнованная Глория. Этот день начинался очень хорошо, потому что был последним днём каникул.

– Что?

– Там… – не знала, как выдавить, подруга.

– Кто? - голос предательски задрожал. – Питер?

– Нет, - отрицательно замотала головой, - его младший брат. Он на террасе, столик номер двенадцать. Хочешь, я его обслужу?

Пару секунд подумала. Нет. Это же Гари, а я его даже не поблагодарила  за то, что спас меня. Снова.