Испорченная

— Ты думаешь, демоны могут перемещаться, как им вздумается? Нет, это привело бы к хаосу. Они могут пересечь черты между мирами, только когда портал открыт.

Я почти боялась спросить.

— Так как же портал можно открыть?

— В этом мире очень мало магов знают, как проделать этот темный ритуал, но даже они не знают, как открыть его надолго. Сейчас существует один или два демона, с такими знаниями. Но когда все события складываются определенным образом, как сейчас…

— Стой, помедленнее. О чем ты, к черту, говоришь?

— Следующее полнолуние, лапочка. Будет полное межпространственное схождение. Ты понимаешь, о чем я?

— Рискну предположить, что о Конце Света? — Хотелось бы мне сказать, что я не верю во все это дерьмо, но я сейчас в чужом теле, так что у меня есть все основания поверить во весь это бред.

— Моя звездная ученица, просто поверь. В аду есть гораздо больше страшных вещей, чем четыре всадника. Ты думаешь этого недостаточно? Ты думаешь, что мир, каким мы его знаем, выживет?

— Подожди, — Несмотря на то, что со мной уже произошла куча странных событий, это, вообще блин копец. — Еще раз. Что?

— Группа демонов готовятся открыть последние из девяти врат ада, — повторил он медленно и четко. — В течение тысячелетия, восемь ворот были прочно запечатаны. Но эти... — Он замолчал и покачал головой. — Ну, они могут сделать так, что ворота откроются.

— А… Но… — Я все еще не могла вникнуть в суть. — Даже если все, что ты сейчас сказал — правда, причем тут я?

— Пророчество. Из-за него ты здесь. Ты будешь защищать их, Лили. Ты остановишь демонов и крепко запрешь ворота.

— Ты сдурел? — Действительно — он сошел с ума. — Я не буду — в смысле, как? Как, по-твоему, я смогу все это сделать?

Он приподнял бутылку с пивом, склонил голову к плечу и скептически посмотрел на меня.

— Ты действительно не помнишь? У тебя девичья память?

— Черт, Кларенс, просто скажи.

— Ты — убийца, Лили. И если пророчество правдиво — ты чертовски важна. Это ты убьешь демонов и остановишь церемонию.

— Убийца. — Тупо повторила я. — Бред.

— Да ну? Ты уже преднамеренно стреляла в человека. Сейчас ты просто будешь пользоваться клинками.

— Ну, нет. — Убийца? Ни в коем случае. — Я выследила и убила всего раз. Один раз. — Мой голос звенел. — И у меня была причина. Этот сукин сын издевался над моей сестрой. Ей четырнадцать и она неделю пробыла в больнице, ее лицо настолько распухло, что я ее с трудом узнала, и ей пришлось наложить несколько швов на влагалище. В четырнадцать лет.

В моих мыслях его образ затянуло пеленой красного тумана.

— Он слал ей открытки. Звонил. Выслеживал. — Я вспомнила, как Роза в ужасе упала на колени, я стояла перед ней. Тогда я поклялась, что все улажу, даже если ярость и жажда насилия выжгут меня дотла.

— Ну, это ведь была не простая самозащита. Ты выследила его, что бы убить. — Констатировал Кларенс без тени каких-либо эмоций.

Я подняла голову. Ни за что, я ни за что не буду винить себя.

— Он растоптал ее. Он уничтожил ее и просто выбросил на улицу. — Я дрожала, воздух с трудом поступал в легкие. — Да, я выследила его. Но это был первый и последний раз. И у меня были для этого чертовски веские причины. Но я не киллер. Только не я. Это дело не для меня.

— Просто не думай об этом, как об убийстве. Считай это спасением мира.

— Но...

— Послушай, — перебил он резко, — Кем ты хотела быть в детстве? Ну, перед тем как твоя жизнь пошла наперекосяк.

Я сжала челюсти. Меня не интересуют эти игры. Мне нужно подумать. Мне нужно решить, что делать со своим новым телом. Я была в Бурхасте. А Роза сейчас в квартире, одна и без защиты.

— Давай, рассмеши меня. Кем ты хотела стать?

— Доктором. Я хотела стать доктором. — Эта мечта умерла вместе с мамой. Когда мой отчим погряз в безысходности, мне пришлось повзрослеть, в четырнадцать я начала зарабатывать на хлеб. Я любила отчима, или просто помнила, как моя мать любила его. Но иногда я ненавидела его за слабость. За то, что он не заботился обо мне так, как я заботилась о Розе.

— Медицина — довольно самоотверженно. Ставить интересы других превыше своих. Заботиться о безопасности других людей.

— Да, — согласилась я. — И если ты прослушал — я не врач. — Все, что я могла себе позволить — пару курсов первой помощи, когда я у меня было несколько свободных часов на работе с плавающим графиком, которые совпадали с расписанием колледжа, и когда я могла сэкономить или украсть денег, которые не шли бы на покупку еды, выплаты закладных или на непредвиденные растраты. Чаще всего, денег мне достать не удавалось, а пары свободных часов не выпадало.

Я никому не говорила, даже Розе. Если бы у меня ничего не вышло, я не хотела, что бы мне об этом кто-то напоминал.