Испорченный

— Мы собираемся закопать ее, — продолжает Хайди. — Ее внуки будут платить тебе свои карманные деньги.

В досаде я отрицательно качаю головой.

— Сколько она просит?

Хайди резко выдыхает.

— Два миллиона, которые теоретически не убьют тебя, но все-таки...

— Заплати ей.

— Что?

— Скажи Арту, чтобы заплатил ей. Дай ей денег.

Голос Хайди повышается настолько, я никогда его таким не слышал.

— Ты же это не серьезно? Эта сука напрямую нарушила договор, и ты хочешь вознаградить ее? У нее нет ничего, Джастис. Нет ничего, она не сможет доказать, что это ты…

— Неважно, Хайди. Ничто из этого не имеет значения. Найди доказательства, дай ей деньги, и сделай то, что необходимо, убедившись, что она исчезнет.

На линии на несколько секунд восстанавливается тишина, прежде чем Хайди смеется.

— Ты совсем выжил из ума, не так ли?

Я довольно смеюсь в ответ, хотя даже не знаю точно почему. Мой бизнес рушится, меня шантажирует девушка, которая с трудом наскребала два пятицентовика, до того как встретила меня, у меня роман с замужней женщиной, который я не хочу заканчивать. Да, похоже, я действительно сошел с ума. Я спятил, но никогда не чувствовал себя более нормальным. Более привязанным к жизни, которую я оставил позади — к жизни Элли.

Я слышу легкое шарканье позади себя и поднимаю глаза вверх как раз вовремя, чтобы увидеть Элли, прислонившуюся к дверному косяку, одетую в одну из моих толстовок, в ее сонных глазах сверкает желание. Она улыбается мне, и от этого в моей груди поднимаются такие сильные чувства, которые прокатываются волной вниз к моему животу.

— Позаботься об этом для меня, Хайди. И о том, о чем мы говорили раньше... я сделаю это. Я отпущу их.

Ее голос становится опять мягким и женственным, как будто она жалеет меня. Как будто она заботится обо мне.

— Ясно. Так будет лучше, Джастис, и все наладится. Ты сможешь начать заново, перестроившись. После всего этого ты сможешь стать тем, кем захочешь.

Мне нечего ей ответить, хотя есть некоторый ответ, который я не могу произнести вслух, поэтому просто вешаю трубку. Хайди привыкла к моей лаконичности. Я говорю так со всеми, кроме Элли.

Словно услышав, как ее имя мелодично звенит в моей голове, она забирается на диван, после того как я кладу свой телефон на столик. Я хватаю ее за талию и затаскиваю на колени, она визжит. Я зарываю свое лицо в ее волосы, пытаясь впитать как можно больше ее запаха, насколько могу и пока могу. Я чувствую свой запах на ней, перемешанный с ее духами и потом.

— Не хотел тебя будить, — говорю я в ее гладкую кожу за ухом. — Я как раз собирался вернуться в кровать.

— Я устала спать, — вздыхает она.

Я смотрю на нее, мои брови сардонически поднимаются.

— Ты устала спать?

Она ударяет меня по руке.

— Ох, ты знаешь, что я имею в виду.

Я хватаю ее за руку и целую ладонь. Потом мы молчим и наблюдаем за тенями, растущими на наших глазах, превращающиеся в сумерки, переходящие в ночь.

— Могу я задать тебе вопрос? — спрашивает Элли, ее голос тихий в бескрайней тишине.

— Разве ты не всегда задаешь вопросы?

Она снова ударяет меня.

— Прекрати! Ты можешь быть серьезным хотя бы пять минут?

Я отвечаю ей соответствующим взглядом.

— Ты просишь, чтобы я был серьезным?

— Тьфу! — она пытается вырваться из моих рук, но я усиливаю хватку вокруг нее.

— Хорошо, хорошо, прости. Спрашивай. На этот раз серьезно.

Элли кивает в сторону белых стен.

— У тебя нет никаких фотографий.

— Это не вопрос.

— Помолчи и позволь мне закончить, — она улыбается и качает головой, перед тем как положить ее на мое плечо. — У тебя нет ни каких фотографий, и ты никогда не рассказываешь о своей семье. И поскольку ты уже знаешь обо мне все и моей жизни, я подумала...

— Ты хочешь узнать о моей семье.

— Да, — она поворачивается ко мне, и слезы сожаления стоят в ее глазах. — Я хочу узнать тебя. У нас осталось чуть больше недели, чтобы провести время вместе. И для меня этого недостаточно, Джастис. Мне нужно узнать о тебе столько, сколько смогу.

Я делаю глубокий вдох и меняю положение ее тела, сейчас я вынужден смотреть на нее. И буду вынужден видеть осуждение и сожаление, которые, несомненно, будут у нее на лице.

— В моей истории нет ничего нового, ты слышала это раньше и не один раз. Мой отец никогда не любил мою мать. Он был потрясающий, богатый, сильный и безупречный лжец. Она была нежной и наивной, и думала, что ее любви к нему будет достаточно, чтобы он смог измениться и начать что-то чувствовать к ней. Она была слишком хороша для него, но при этом и слишком глупа, чтобы увидеть это и уйти от него.

Она мягко улыбается.

— Похоже, так оно и есть.

— Она этого не сделала, конечно. И вскоре он нашел себе блестящую, новую игрушку, чтобы потешить свое эго. Моя мать выполнила свое предназначение так же, как и я. Когда закончились их отношения, закончились и его отношения со мной.

— Где сейчас твоя мама?