Испорченный король

– Я просто… – Я прислоняю голову к стене. – Я не знаю. Он такой напористый, и я чувствую, что если уступлю ему, то никогда не смогу сбежать. Не говоря уже о том, что он меня отвлекает. Кембридж не за горами, и я ни за что на свете не позволю отнять его у меня, особенно какой-то глупой драме, но…

– Но?

– Но я испытываю болезненное облегчение всякий раз, когда он приходит, загоняет в угол и не предоставляет выбора. Разве это не безумие?

– Все самое лучшее обычно безумно. – Она ухмыляется.

Я игриво толкаю ее за плечи.

– Ты не помогаешь.

– Элли, ты моя лучшая подруга, и я люблю тебя, но ты слишком… ограниченна. – Голос Ким переходит на взрослый тон, которым она разговаривает со своим младшим братом. – Ты так долго жила по правилам, что кажется, будто ты тридцатилетняя женщина, завернутая в тело восемнадцатилетнего подростка.

Мне следовало бы обидеться, но я не обижаюсь.

– Это неправда, – говорю я ей.

– Неправда? – Она бросает на меня взгляд типа «ты что, издеваешься надо мной?». – Ты не притронулась к мороженому, хотя твоей тети здесь нет. Я уверена, что одна-две ложки тебя не убьют, но ты даже не хочешь думать о том, чтобы пойти против воли своей тети.

– Подобный вид пищи разлагает организм.

– Ты себя слышишь? Ты говоришь точь-в-точь как твоя тетя, и это не комплимент.

– Ким!

– Я имею в виду, посмотри на свои интересы.

– И что с ними? – спросила я.

– Ты занялась йогой из-за своей тети. Ты любишь футбол из-за своего дяди. Черт возьми, ты едешь в Кембридж, потому что они его выпускники.

Я скрещиваю руки на груди.

– Тетя и дядя спасли меня от приемной семьи. Они дали мне безопасное, здоровое воспитание. Если бы не операция на сердце, за которую они заплатили, я бы умерла. Нет ничего плохого в том, чтобы желать им счастья.

– Конечно. Ты совершенно права. – Ким прислоняется к стене. – Но ты задумывалась о том, что, возможно, ты живешь их жизнью, а не своей? Может быть, именно поэтому тебя так необъяснимо тянет к Кингу.

– Что? Как это связано?

– Ты всегда жила по правилам. Он – нет. Он свободен в том смысле, в каком не свободна ты. Может быть, именно поэтому тебя к нему тянет.

Слова Ким задевают так глубоко, что я заметно вздрагиваю.

– Ты знаешь, в летнем лагере один буддийский священник сказал нам одну интересную фразу, – продолжает она.

– Какую?

– Души притягивают друг друга.

Даже после того, как Ким уходит, я стою как вкопанная у входа, а ее последние слова эхом отдаются в моей голове.

Души притягивают друг друга.

Душа Эйдена черная, так что же это значит для меня?

Я собираюсь зайти внутрь, когда замечаю движение. Черная машина припарковывается напротив дома, прямо под уличным фонарем. Окна затонированы, так что я не могу заглянуть внутрь.

Эта же машина стояла здесь до того, как я пошла в школу, и была после того, как я вернулась.

Зловещее предчувствие пробегает у меня по спине. Как будто я уже видела эту машину раньше.

Где?

Я запираю дверь на засов и включаю сигнализацию.

В доме так спокойно, жутко и… холодно.

Я сажусь ужинать, но на самом деле я не голодна. Я все равно ем, чтобы тетя не расстроилась, если найдет контейнеры такими, какими она их оставила.

Ты задумывалась о том, что, возможно, ты живешь их жизнью, а не своей? Слова Ким возвращаются, и я прогоняю их прочь.

Мне нужно поесть, потому что мое сердце снова барахлит. Я знаю, что мне следует навестить доктора Альберта, но сначала мне нужно принять участие в соревнованиях по легкой атлетике.

В прошлый раз доктор Альберт упомянул об операции. После нее я не только попрощаюсь с бегом, но и могу потерять драгоценные месяцы, которые мне следовало бы использовать для подготовки к поступлению в колледж.

Я намерена прожить этот год на полную катушку, а потом, когда придет время для операции, я ее сделаю.

Пока я ем, я играю в шахматы сама с собой, несколько раз выбивая черного короля.

Знаете, я люблю играть в шахматы. Ким ошибалась, не все мои интересы связаны с тетей и дядей. Даже несмотря на то, что именно дядя Джексон научил меня шахматам.

После нескольких раундов я отодвигаю доску и достаю свой телефон, чтобы проверить сайт школы.

Потом я вспоминаю, что впереди выходные.

Мой палец зависает над иконкой Инстаграма. Я даже не притворяюсь, что просматриваю каналы, а сразу перехожу к профилю Эйдена.

Он ничего не публиковал после той фотографии, на которой мы целуемся. Это так на него не похоже, учитывая, что он публикует посты по крайней мере раз в день.

Когда я впервые увидела эту фотографию, я была слишком подавлена, чтобы как следует ее изучить.

Теперь я успокоилась.

Почти.

Я увеличиваю изображение и вижу, насколько мы больны на самом деле. Выражение абсолютного собственничества на его лице. Выражение обреченности на моем.

Я прокручиваю страницу вниз до комментариев. На этой фотографии никакие девушки не набрасываются на него со всех сторон. Большинство из них – дружеские поддразнивания со стороны футбольной команды.

Ронан написал: «Тебе лучше извиниться за то, что ты украл мою славу в тот вечер, Кинг»

Я краснею, вспоминая, как он поймал нас.