Испорченный рыцарь

— У тебя есть любимое телешоу? — спрашиваю я.

— Хм... «Очень странные дела», наверное. А еще я... — Она понижает голос, чтобы никто не мог ее подслушать. — Я люблю все эти старые американские подростковые драмы. Только никому не говорите.

У меня в голове мелькают идеи.

— Оставь это мне. До конца моего пребывания здесь, — которое, возможно, будет невероятно коротким, — я влюблю тебя в английский язык и чтение.

— Хотела бы я посмотреть, как вы попытаетесь, — насмехается она.

— Вызов принят, Чирилло. А теперь покажи мне все места, которые я должна избегать, чтобы не столкнуться с твоим кузеном.

— Вы избегаете только этого конкретного человека или всех, кто с ним связан? — спрашивает она, когда мы выходим из здания.

— В основном только его. Остальным, наверное, будет все равно, что я здесь.

— Но ты думаешь, что у Нико будут с этим проблемы?

— Что-то в этом роде.

— Знаешь, очень маловероятно, что он вообще покажет свое лицо. Он не очень-то... присутствовал с тех пор, как умер дядя Эван.

Боль пронзает мое сердце, когда передо мной снова встает образ темных и затравленных глаз Нико прошлой ночью. То, что он сказал, то, как он сломался прямо передо мной, разорвало меня на части.

Неважно, что он сводит меня с ума. Когда он сбрасывает свои стены и демонстрирует мне такую уязвимость, я становлюсь для него чертовой размазней.

Мне остается только молиться, чтобы он не заблудился в собственных мыслях и не заметил, насколько слабой я от этого становлюсь. Потому что как только он это поймет, мне конец. Более чем.

— Я знаю, — пробормотала я. — Но у него экзамены, в конце концов, он будет здесь.

Рея грустно вздыхает, показывая, что она действительно сейчас чувствует.

— Это нормально - грустить, ты знаешь. Это нормально - скучать по нему.

— Я знаю, — признается она. — Я в порядке, просто мне неприятно, что все, кого я люблю, страдают. Я никогда не видела папу таким, как сейчас. И Нико. Мужчины в моей семье всегда были больше, чем жизнь, поэтому видеть, как они страдают...

— Все наладится. Боль уменьшится.

— Но все уже никогда не будет как прежде. У меня голова идет кругом от мысли, что когда-нибудь всем этим будет руководить мой старший брат.

— Тео будет отличным боссом, Рея. Я в этом не сомневаюсь.

— О, конечно, просто голова кругом идет. Он всегда будет тем надоедливым мальчишкой, который прятал моих Барби. Иногда трудно отделить мальчика от мужчины, понимаешь?

— У меня нет братьев и сестер, — признаюсь я. — Черт, да у меня вообще почти нет семьи, так что я не тот человек, с которым стоит о них говорить.

— Тем не менее, ты это понимаешь. Никто другой не понимает.

— Должно быть, здесь есть и другие дети, которые являются частью Семьи.

— Да, но они не дочери босса. Все либо угрожают мне, либо завидуют мне, — грустно говорит она.

— О, но ведь ты такая милая и доступная, — говорю я.

— Я самый милый человек на свете. Если ты этого заслуживаешь.

— Тогда, наверное, я должна чувствовать себя польщенной.

— Ты другая. Ты не осуждаешь меня. Я не думаю, что ты видишь во мне маленькую девочку, как это делают другие.

— Тебе стоит поговорить с Калли. Она единственная, кто действительно поймет, что ты чувствуешь.

— Ты можешь поверить, что она с Де... черт, — шипит она, обрывая себя. Когда я оглядываюсь, я вижу, что в ее чертах проступает чувство вины. — Я не должна знать обо всем этом.

— И как же ты это сделала? — спрашиваю я, искренне заинтригованная.

— Может, подслушивала маму и папу, а может, и нет.

— Рея, — предупреждаю я.

— Я знаю, знаю. Но иногда это единственный способ узнать, что происходит.

— При условии, что ты держишь услышанное при себе.

— Конечно. Я же не идиотка.

— А я и не предполагала, что ты такая. Итак, — говорю я, оглядывая впечатляющие здания вокруг нас. — Куда дальше?

5

НИКО

— Нет, — простонал я, перекатываясь на спину и уткнувшись лицом в подушку, зажмурив глаза в надежде, что смогу снова погрузиться в свои грязные сны, которые гораздо предпочтительнее, чем моя реальность в данный момент.

Я заставляю свой мозг вернуть меня в душ, когда я набрасывался на Бри сзади, трахая ее киску как дикарь, слушая, как она выкрикивает мое имя, умоляя меня позволить ей кончить.

Мой член болит, вдавливаясь в толстый поролоновый матрас, умоляя о разрядке, которую я явно не получил во сне.

Я лежу, не обращая внимания на пролетающие минуты, сосредоточившись на том, что у меня стучит в голове и бурлит в животе.

Оба они были моими постоянными друзьями с той ночи в загородном клубе. Единственные, кто никогда не покидал меня.

Того же нельзя сказать обо всех остальных.

И я знаю, что это полностью моя вина. Я был просто сволочью по отношению ко всем, кто пытался прийти и помочь мне. Но я ничего не могу с этим поделать. Видеть, как все они продолжают жить, как будто ничего не случилось, очень больно. Это напоминание о том, что кто-то может уйти из нашей жизни и быть забытым в мгновение ока. Я не хочу этого. Он не заслуживает забвения. Он был слишком хорош для этого.

Я хочу помнить все.