Он долго говорил, и вдруг умолк…Мерцали нам со стен сияньем бледнымИнфант Веласкеса тяжелый шелкИ русый Тициан с отливом медным.Во мраке тлел камин; огнем цвелиТисненных кож и чернь и позолота;Умолкшие слова в тиши росли,И ждал развернутый том Дон-Кихота.Душа, убитая тоской отрав,Во власти рук его была, как скрипка,И увидала я, глаза подняв,Как на его губах зажглась улыбка.Он упрекает.Волей Ведущих призвана в мирК делу великой страсти,Ты ли, царица, бросишь наш пир,Ты ль отойдешь от власти?Ты ли нарушишь стройный чертежМиру сокрытых братий?Ты ли, царица, вновь не сольешьСилой своих заклятий —С мрачною кровью падших боговСветлую кровь героев!Ты ли, царица, жаждешь оков,Дух свой постом успокоив?Ты ли святую тайну храня,Ключ золотой Востока,Ты ли, ребенок, бросишь меня,Ты ли сильней пророка?Он насмехается.Ваш золотисто медный локонЛаскают черные меха.Вы — образ древнего грехаВ шелку дымящихся волокон.Ваш рот не скроет Вашу страстьПод едкой горечью сарказма,И сердца алчущего спазмаСильней, чем Вашей воли власть.Я в лабиринтах безысходныхСумел Ваш гордый дух пленить,Я знаю, где порвется нить,И как, отвергнув путь свободных,Смирив «святую» плоть постом,Вы — исступленная химера —Падете ниц перед Христом, —Пред слабым братом Люцифера.
КОНЕЦ
С. Маковскому
Милый рыцарь Дамы Черной,Вы несли цветы учтиво,Власти призрака покорный,Вы склонялись молчаливо.Храбрый рыцарь. Вы дерзнулиПриподнять вуаль мой шпагой…Гордый мой венец согнулиПеред дерзкою отвагой.Бедный рыцарь. Нет отгадки,Ухожу незримой в дали…Удержали вы в перчаткеТолько край моей вуали.
О, если бы аккорды урагана,Как старого органа,Звучали бы не так безумно дико;О, если бы закрылась в сердце ранаОт ужаса обмана —Моя душа не рвалась бы от крика.Уйти в страну к шатрам чужого стана,Где не было тумана,Где от луны ни тени нет, ни блика;В страну, где все — создание титана,Как он — светло и пьяно,Как он один — громадно и безлико.У нас в стране тревожные отливыКладет в саду последний свет вечерний,Как золото на черни,И кроны лип печально боязливы…Здесь все венки сплетают лишь из терний,Здесь дни, как сон, тяжелый сон тоскливый,Но будем мы счастливы, —Чем больше мук, тем я люблю безмерней.Петербург, 1 мая 1913