Исповедь

Нужна ли слава? А, пожалуй, нет.
А только – цель, привычные заботы,
Да эта старая, забытая работа…
Не нужен вовсе личный кабинет.

Не нужен даже друг, в конце концов…

А просто надо жить в краю отцов
И слышать шорох, шелестенье Книги,
Читаемой народами взахлёб.

Предвосхищать стремительность сюжета,

Пить воду с хлоркой,
смаковать свой хлеб,
И видеть зори, что пылали где-то…
(А может быть, им это предстоит?)
Брести среди пространств, где темнота
горит,

И чувствовать,

Что выше счастья
На этом свете нет.
И ощущать, что частью
Живого мирозданья состоишь…
В душе – покой. И за окошком – тишь.

III. «Мой хороший, мой ласковый, милый…»

«Мой хороший, мой ласковый, милый…»

Мой хороший, мой ласковый, милый,
Если б знать, сколько сил,
сколько силы
Жизнь берёт за любовь, то в округе
Отказались бы все друг от друга.

Хорошо, что не знаем заранее.

Холодком холодит утро раннее,
И такие туманные дали,
Что предвидеть мы сможем едва ли.

Ах, какая нарядная проза:

Муж, домой приходящий с мороза!
Вот и мне примерещилось счастье —
Гость лукавый и вовсе не частый.

В нашем доме, где грустно и тесно,

Вот и счастью находится место.
И тревожно немного, и зыбко
От твоей чуть печальной улыбки.

«Я думала, что только я…»

Я думала, что только я
ранима, беззащитна,
а про тебя я думала:
закованный в броню,
и вот стою перед тобой
растерянно и грустно
и ничего не говорю,
уже не говорю.
Боюсь смотреть в твои глаза —
в них столько робкой боли,
что легче отвернуться.
мне стыдно и смешно.
Зачем же ты ко мне пришёл?
Ну кто тебя неволил?
Да не смотри ты на меня!
А посмотри в окно:
Выходят дети из кино.
Они болеют часто.
Повсюду – слякоть,
снега – нет,
зимою – эскимо.
Стоят панельные дома,
автомобили мчатся…

Какая может быть любовь?

Где в этом мире счастье?

Ты молча смотришь на меня.

А я смотрю в окно.

«Как счастливы счастливые!…»

Как счастливы счастливые!
Счастливой ты была.
На солнышке лежала.
И по реке плыла.
В глазах любимых видела
лучистый, ясный свет.
Ты счастьем зарядилась
на много-много лет.
И будет много солнца
ещё в твоём дому.
Ну почему ты плачешь?
Тебя я не пойму.
Объелась ты, объелась:
счастливою была —
на солнышке лежала.
Вдоль берега плыла.
И ласточки летали
тебе, дурной, вослед.
Перекормили счастьем
тебя на много лет.

«Ах, Фарид…»

Ах, Фарид,
ах, Фарид,
голова моя горит,
я в огне —
быть беде,
не приходишь к Фариде,.
Ты Фари,ду променял,
видел сны не про меня,
а про Катеньку,
конопатенькую.
На окне с утра сижу
и обиды ворошу,
их считаю,
причитаю,
на тебя я ворожу.
Пусть Фарид,
тот Фарид,
синим пламенем горит!
Ходишь мимо пилигримом,
улыбаешься,
что, мол, маешься?

«Я взглянула…»