Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги

Одна вещь омрачала мне настроение. Когда я проходила паспортный контроль, зазвонил телефон. Рома! Ведь он не звонил мне четыре месяца. И звонил он очень долго, хотя не знал, что я уезжаю. Почувствовал? Или мать проболталась?

А я так и не подняла трубку, отключилась… Почему-то стыдно мне было за себя, и сказать совершенно нечего. А наверное, надо бы. Надо бы рассказать как я запуталась, как я связалась с наркоманом и голодранцем, как я безумно тоскую… Но я выключила телефон и шагнула к регистрационному окошку.

На манеже все те же…

– Ой, какие люди! – заулыбалась Машка-бармен.

– Ага, снова я, в трусах и каске, – засмеялась я, – а тут, я смотрю, на манеже все те же!

– Да, вот месяц назад приехала с Украины, отпуск Христакис дал, и опять на три-четыре года! – вздохнула она.

– Ну ничего, разбогатеешь небось! – хмыкнула я.

– Ну да. Да, в общем-то, мне уже Кипр как дом родной. Семьи нет, детей не нажила, – рассуждая вслух, Мария разгружала в холодильник ящик пива.

– Успеешь еще. А толку, что я замужем побывала? Только что квартиру нажила, а так… Одна нервотрепка, честно говоря.

– Это просто говнюк попался, поэтому так. Зато дочка есть, – завистливо протянула Машка.

– А может, все они такие, а? Вот не верю я вообще, когда хвастаются семейным счастьем! Прям слушать противно, – ответила я.

– Не знаю, не знаю… На меня за всю жизнь только этот хрыч старый позарился, – махнув головой в сторону Христакиса, сказала девушка и тут же ехидно добавила: – Это ж ты у нас мастер романы крутить! Это ж уметь надо так!

– Ты о чем? – осевшим голосом спросила я, распрекрасно понимая, о чем она.

– А то ты не знаешь! О Кириякосе твоем.

– Как он, Машка? Помнит меня? – не выдержала я.

– Хм, – загадочно усмехнулась она в ответ, – помнить-то помнит. Только вряд ли тебя это обрадует!

– Почему? Я и приехала сюда, честно говоря, в надежде на него… Что случилось-то?

– Фух… Ты сама все увидишь. Вот придет, и посмотришь, – как-то наигранно невесело сказала она, а в глазах мелькнул злорадный огонек.

Я отошла от барной стойки с неудовлетворенным любопытством. Выспрашивать у Машки не хотелось и показывать ей свое волнение по этому поводу тем паче. Тогда, три года назад, она просто лопалась от зависти, когда на меня обратил внимание Кириякос. Сколько гадостей она ему нашептывала, сколько раз жаловалась боссу, Христакису. Значит, не буду доставлять ей такого удовольствия и действительно сама все увижу.

А теперь нужно рассказать, кто это, Кириякос. В предыдущей части я упустила это событие, заменив его поездкой в Египет (хотя она тоже имела место). Сделала я это для пущего художественного эффекта, чтоб не перегружать одну сюжетную линию другой. Так что простите мне это.

А на самом-то деле после Египта я поехала работать на Кипр, в паб Христакиса. А уже по возвращении открыла парикмахерскую…

Но песня не об этом, а о том, кто ж такой Кириякос.

Кто такой Кириякос?

Работа в пабе – это все те же дринки за деньги. Отличие от кабаре лишь в том, что не нужно танцевать. Ну а что такое консумации, я уже рассказывала в предыдущей части.

Так вот, три года назад приехала я на Кипр и попала в этот паб. Он находился в живописной деревеньке, в двух шагах от моря. Красотища вокруг – неимоверная! Мне вообще очень нравится Кипр, а это место оказалось просто необыкновенным.

Столиков в пабе было всего четыре, и располагались они у окна, из которого открывался восхитительный вид на горы.

И, глядя на этот пейзаж, чувствуя в этом месте какую-то необыкновенную легкость, подъем, смотря на жизнерадостное настроение всех местных жителей, я как-то молниеносно и нечаянно, что ли, влюбилась!

Дело было так.

В паб вошли двое молодых людей, присели за столик, заказали напитки и вышли к бильярдному столу. Сыграв несколько партий, они вернулись на место, допивать пиво. Машка среагировала моментально и начала делать мне знаки глазами. Иди, мол. Я и пошлепала. Присела рядышком.

– Здравствуйте, составить компанию? – улыбаясь на все тридцать два, спросила я.

– Да, иди возьми напиток, – сразу согласился один из них, даже не взглянув на меня и продолжая о чем-то оживленно беседовать со своим товарищем.

Я пошла за стаканом, понимая, что второго не будет. Эти ребята пришли просто поиграть в бильярд и из уважения к заведению просто ставят девочке стакан. Я сидела рядом, рассеянно слушая греческую речь, ничегошеньки не понимая. Внимания на меня никто не обращал, и я спокойно потягивала коктейль «водка-грейпфрут», время от времени поглядывая на часы. Тут Машка отчаянно замигала, тыча пальцем в запястье: время, дескать.

Я тронула одного за локоть. А когда он повернулся, у меня сердце просто оборвалось… Я потеряла дар речи, настолько он показался мне красивым.

– Мне нужно уходить, время. Может быть, еще один напиток? – робко спросила я.

– Нет, – покачал он головой.

– Почему? – улыбнулась я, ругая себя в душе за то, что не попыталась втянуть его в разговор раньше.

– Ты некрасивая! – засмеялся он.

– Я? – привстала я, собираясь уходить. – Неужели совсем некрасивая?